А.Руснак
Часть I
—————————————————————Р 88
Руснак А. Управление, пульсар и центр. Ч. I. / А. Руснак, 2021.
В ограниченном, абстрактном исследовании, в его первой и второй части, представлено авторское мышление, возникшее в результате размышлений над обобщающими мыслительными механизмами, позволяющими схватить происходящее с человеческим сообществом, что в обязательном порядке, в описательном виде, представлено в различных образцах научной фантастики ХХ века, но и в другой схожей литературе в том числе. И такое авторское упрощение происходит через предложение мыслительных конструкций, позволяющих склеить во что-то обобщенное представленное абстрактное происходящее, но уже в литературе.
Публикуется в авторской редакции. Повествование не предполагает буквального или прикладного прочтения и не имеет прямого отношения к происходившему или происходящему, все это — не более чем умственные построения в абстрактном пространстве.
Исследование не является научным, не предназначено для широкой аудитории и создано для тех, кто предпочитает определенный свободный, голый, неподтвержденный тип умствований. Может также быть интересным для специфически настроенных любителей абстрактных ребусов и головоломок, которые являются чем-то обычным в фантастической литературе.
Руснак О. Управління, пульсар та центр. Ч. I. / О. Руснак, 2021.
В обмеженому, абстрактному дослідженні, у його першій і другій частині, представлено авторське мислення, яке виникає в результаті роздумів над узагальнюючими розумовими механізмами, які дозволяють схопити те, що відбувається з людською спільнотою, що в обов'язковому порядку, в описовому вигляді, представлено в різних зразках наукової фантастики ХХ століття та у іншій схожій літературі. І таке авторське спрощення відбувається через пропонування розумових конструкцій, що дозволяють склеїти у щось узагальнене представлене абстрактне те, що відбувається, але вже в літературі.
Публікується в авторській редакції. Оповідання не передбачає буквального чи прикладного прочитання і не стосується безпосередньо того, що відбувалося, все це — не більш ніж розумові побудови в абстрактному просторі.
Дослідження не є науковим, не призначене для широкого загалу і зроблене для тих, хто віддає перевагу певному вільному, голому, непідтвердженому типу роздумів. Може також бути цікавим для особливо налаштованих прихильників абстрактних ребусів та головоломок, які є явищем цілком звичайним у фантастичній літературі.
© А. Руснак, 2021
Оглавление
Управление и различное описание
Выстраивание механизма управления и итог сверхсложности
Возникновение управления, эффективность механизма управления и система противовесов
Механизм управления, публичная часть и группы
Механизм управления, регулирование и предназначение
Принятие решений и реакция, «верх» механизма управления
Борьба групп, устранение противоречий и сокрытие
Imperium и res publica. Частное, общее, групповое и кому принадлежит управление?
Общее, ставшее частным, и частное, становящееся общим, и перетоки
Коллективное и частное, автономия и субъективизация
Истеблишмент, инструменты и механизм управления
Противоречия, их устранение и верховная власть
Множественность защитных и удерживающих оболочек
Действительное гражданское общество и обязательная субъектия
5. Трансформации внутри управления
Давление на правящих снизу и контр
Сокращение, замена правящих и стареющего тела
Распад очередного бывшего первого управления после многовекового роста и последующего остывания
Катастрофа, бегство элиты и брошенное тело
Одинокий «гражданин», «человек мира»
Деактивация активного тела уставшими правящими
7. Взаимодействие управлений и того, что перестало быть таковым
Рост, включение других и мировые группы, потерявшие в прошлом тело
Включение через синтез (уния, Арагон и Кастилия)
Включение после глобального разгрома, сильного поглощения и колонизация
Кочевники, конкистадоры, пираты, норманны и оседлые
Мировые, особые группы и сосредоточения
Механизмы гегемона, ставшие глобальными инструментами
Предложенное мышление — это авторское обобщение, возникшее в результате размышлений над произведенным и сконструированным в различной литературе, на которую, в том числе, нет прямых указаний в данной работе по причине обширности такого материала.
Мышление, представленное в данном ограниченном исследовании, навеяно работами авторов-фантастов: Айзеком Азимовым и его знаменитой «Академией», работой «Колодец единорога» Флетчера Прэтта, циклом «Мир смерти» Гарри Гаррисона, «Пасынки вселенной» Роберта Хайнлайна, «Лед и пламя» Рэя Брэдбери, «Дюной» Фрэнка Герберта и произведениями других авторов.
— Исследователями, и писателями-фантастами в том числе, в романах для определения значительного происходящего в особые «структуры действия» предложены существенные абстрактные формы, с помощью которых хаотическое общественно-происходящее облекается в нечто определенное, в некие процессуальные формы, с помощью которых авторы пытались воссоздать воображаемый происходящий мир.
— То есть, применяя специфическое мышление и придавая ему форму фантастического или утопического романа, авторы-фантасты обобщали и склевали происходившее с сообществами в их вымышленной реальности, в их сильном воображении, в определенные значительные процессуальные модели.
— Многое из такого формального, упрощенного, очень условно можно определить в абстрактные слова-понятия «центр», «цивилизационная общность», «вертикаль управления».
— Вскрытое в работе не исключает обязательного самостоятельного авторского обнаружения (в уме) различных конструкций тем, кто производит собственное обобщающее исследование, или осуществляет именно вот это наличествующее свободное мыслительное обобщение.
Предположим, что приблизительно специфическим механизмом, особым способом упрощения, тем, что позволяет схватить воображаемую фантастическую реальность — может быть нечто предполагаемое в качестве «управляющего механизма». И «механизм управления» можно представить себе в виде очередного особого упрощения, или так называемой «пирамиды», сковывающей в «особый целостный конструкт» некую общность в условное «управление».
Подобное схваченное можно представлять себе в качестве чего-то негативного, или действительно-истинного, но в любом случае — это только очередное упрощение, которое пытается как-то определить происходящее. Но оно — это присутствующее и мышление, и то, что за ним, опять же, больше, нежели явленные вырванные схемы ума.
Достаточно условно любое воображаемое объединение можно упрощенно представить себе в качестве некоего организованного управления, происходящего от простых системных связей к сверхсложным.
Очень условно можно предположить, что распределение и доступ к благам зависят от расположения в «пирамиде». И чем выше занимаемое положение — тем значительнее распределение благ в пользу того или иного вымышленного участника, выше социальное положение, меньше нагрузка, но и сильнее конкуренция, что требует специальных интеллектуальных способностей, особых знаний вопросов игры, функциональных умений и знаний.
И слабоумное упрощение о таком противостоянии, внутри такого условного схваченного, — это какое-то «шагать по тру... вве...», но если вдруг окажется, что в происходящем наличествует не «коллективное стремление куда-то», а только «шагать по тру...», то такую выдуманную систему ждет катастрофа. И конкуренция присутствует с одновременным формированием микрогрупп, вокруг микроинтересов, в борьбе за ключевые точки. Но все это рифмуется к общему знаменателю, к улучшенному решению Общей Задачи. И если Задачи — нет, то всему конец, измышленная система уничтожит себя сама.
При этом и нагрузки различного характера, и угрозы присутствуют для всех участников, а не только для тех, кто выше или ниже в таком упрощении. Все воображаемые присутствующие — возникли, а после — исчезнут.
Предположительно, вымышленные конкурирующие группы или внешние игроки могут использовать низы для атаки на тех, кто наверху чужой пирамиды или рядом в верхней части. То есть условные «низы» в таком упрощении могут быть убеждены кем-то в своей особой исключительности, в том, что они — соль процесса, что им должны, не кормят как надо, что они умнее тех, кто на условном «верху», или части тех, кто на воображаемом «верху». И собрав «такое» в кулак, может быть организована атака на конкретные элементы управления, на узлы и структурности. А затем «пирамида» будет обрушена, и восстановится ли после нечто иное — это всегда особый вопрос. Но после того как процесс разбалансировки остановится, все, опять же, вернется к пирамидальному устройству, которое в итоге будет костенеть и вырождаться, но это не «скотный двор» или другая негативность — с таковым все сложнее.
И если условная пирамида перестанет работать в качестве живого организма, когда будут функционировать лифты, и кто-то будет двигаться вверх, а кто-то — вниз, влево или вправо, то механизм одряхлеет и превратится в труху. И революция в таком мышлении происходит тогда, когда окостенение достигает слишком сильной значительности.
Но пирамида — это только упрощение, определенный взгляд на происходящее в научной фантастике, и, опять же, «субъектия» — это и пирамида в том числе. И «пирамида», в обязательном порядке, — это только упрощенный взгляд на присутствующее в литературе распределение благ, ролей, знаний. Но если отсутствует Цель, к которой рифмуется присутствующая адекватность, тогда такое собрание теряет смысл к сожительству.
И опять же, выделение «различного» внутри такой «пирамиды» — это только специфический примитив, или то, что позволяет особым образом говорить о внутреннем содержании и процессах внутри такого гипотетического образования. И слова «общность», «тело» или «группы управления» не подразумевают чего-то оскорбительного, для теоретизирования примитивная морализация — это пустое.
Пирамида — это слабое абстрактное (фантастическое) упрощение, которое скрывает отраслевую сущность, то есть распределение на различные профессиональные группы. Также это утаивает представление о присутствующем отраслевом профессиональном функционале в происходящем. А кроме такого, она также исключает мышление о невключенных группах, которые по разным причинам отказываются встраиваться в управление, и у них наличествуют различные возможности присутствовать вне пирамиды, а это и традиции адекватности (связи), но также и особые экзистенциальные ресурсы.
Управление и различное описание ⇑
В границах научной фантастики можно уловить эволюцию управлений от самых простых начальных до тех, которые достигают особых значительных форм. Представим себе, что в определенной местности существовали первобытные народности, и после их длительного развития возникло конкретное уже слитое из них управление. И поэтому существует «доуправленческая стадия» и «стадия, когда уже наличествует управление», которая включает в себя все, что существовало до такого особого скачка. Но такие размышления — это, скорее всего, очередное упрощение. И, возможно, «управление» присутствует постоянно в качестве особой способности «выстраиваться в механизм» («онтологий» вне экзистенции – не существует). И «онтологии» присутствуют даже там, где наличествует незначительная сумма участников, так же, как и особое «мое-твое» и другое «схваченное», «существование» чего, очень возможно, категорически отрицал Ж.-Ж. Руссо в условном «первобытном состоянии».
И сложность, и особая значительность присутствует во всех случаях, но из какого-то другого состояния, из другого присутствия, времени всегда возникает желание упростить то, что непонятно, сообщив, что подобное — это нечто простое, или примитивное. Но сложность присутствия наличествует во всех случаях, и даже в случае жизнедеятельности мегаглобального сообщества, включающего всего несколько сотен участников, как это представлено в рассказе «Лед и пламя» Рэя Брэдбери.
Предположим особое обратное представление о таком, или это мысль о том, что управление или ряд управлений возникают в результате развития пульсара, который порождает управления внутри себя. И вся эта вибрация, как это ни странно звучит, возникает в результате развития «особого центра», который будет продуцировать «специфические волны развития», вызывающие к жизни и «управления», и различное другое.
Стоит также предположить существование различных форм управлений. И условные управления, существующие в границах разных пульсаров, могут обладать не похожими свойствами, а сводить их к тождеству — это упрощение.
И, возможно, упрощенным общим упрощением об управлениях будет только то, что это «особая форма управления» (онтологическая вертикаль), которая доминирует (верховенство) в данной «местности» над другими различными схваченными структурами. То есть управление может включать в себя: племена, экономические фактории, отдельные феоды, сатрапии, города, округа, группы мировых торговцев, караванные пути и… Но возникать механизм управления будет из центра, а таковым будет являться конкретный активный возбуждающий такое.
«Управление» может подразумевать и «вершину такого управления», то есть «особый центр управления», который и будет удерживать всю конструкцию. Таким «центром управления» может быть и уже разросшаяся правящая группа, или особый «одинокий на троне» из цикла «Дорсай». И попытки дать такому определение или обнаружить предметную онтологию — это пустое и бесполезное.
Можно предположить, что такое «управление» будет как-то присутствовать в кантовском пространстве и времени. Или также представить, что рядом будут существовать и другие управления, которые только условно можно считать чем-то тождественным друг другу.
Можно предполагать, что «управления», вызревшие в особом пульсаре, будут обладать специфическими преимуществами перед другими «управлениями», теми, которые возникли в другом месте. А после, в итоге их «встреч», возможно различное подчинение, поглощение, взаимодействие, колониализм…
И все такое присутствие и взаимодействие может предполагать различные условные эпохи, периоды, формации, доминирующие формы производства, способы организации узлов управления, правил устройства общностей...
И «управление» подразумевает и того, кем будут управлять, и другое. Можно условно выделить «вершину управления» и «тело управления», то есть «то, чем будет управляться в таком управлении». И такое «тело» может быть достаточно разнородным и включать в себя некие упрощения, которые можно выделять аналитическим способом.
Предположить, что «управления» содержат в себе определенные особые части, которые обязательно присутствуют во всех других управлениях. Или условные выделения, такие как: армия, таможня, пограничная служба, аристократические роды, кланы, профессиональные группы, собственники, ученые, советы старейшин, суверен, полиция, тюрьма, налоговая, суд, гражданин, собрание муниципии, власть, конституция, религиозные ордена, тайные собрания, преступные группировки, законодательное собрание.
Внутри такого управления можно мыслить особые системы, связи, конструкции, механизмы, зависимости, обратные связи… Можно предположить эволюцию выделяемых действительно-присутствующих систем. Но и особые усилия по развитию всего этого внутри управления в конкретном направлении. Но сведение «управления» к «механизму» — это слишком примитивное упрощение, которое может вызывать определенное слабоумие в понимании такого вопроса.
И слабость понятийного выделения «управление» не предполагает «субъектию» или «то, куда существует» такое «управление», так как «управление ради управления» — это всегда тупик, кризис, деградация и гибель.
«Управление» только в качестве упрощения — это «вертикаль», но в другом разрезе — это особая «субъектия», которая «существует для чего-то другого» и как-то совершенно иначе. И такое «для чего-то» — это то, что «выделяется» в том особом «центре пульсара».
И кто-то скажет, что «наше управление будет существовать вечно», но это иллюзии. Оно будет существовать до тех пор, пока его смогут удерживать (возбуждать) те, для кого оно является необходимым. И если оно рухнет, то, опять же, все придет в движение, и на развалинах либо возникнет нечто новое по-старому, либо эти куски будут подобраны другими.
И те, кто «находятся у руля» именно сейчас, скорее всего, осознают присутствующую хрупкость и сложность удержания. Но если им вдруг покажется, что все очень прочно и может как-то существовать само по себе, по причине того, что оно — это «особая предметная онтология», а не «каждодневная воля конкретных включенных», то это означает, что на горизонте замаячила катастрофа, что очень конкретно описано в различных образцах научной фантастики.
Выстраивание механизма управления и итог сверхсложности ⇑
«Управление» — это результат взаимодействия воображаемых групп, итог установления паритета, производства сплоченности, борьбы и общежития.
Суть работы «управления» — это создание в каждом случае механизма для реакции на процесс, явление, на происходящее в среде, в теле. Или — это воспроизводство органа управления для наличествующего и возникающего. И в таких механизмах присутствует нечто общее, схожие узлы, связи, вертикаль (пирамида).
В «управлении» могут присутствовать (возникать) особые обязательные структуры, инструменты, без которых управление быть не может в качестве такового. И такие «инструменты» могут быть предположительно особого первого уровня, второго, третьего… И в воображаемом мире подобных образований первого уровня может быть всего лишь несколько, а у остальных они будут существовать в качестве имитационных, что предполагает наличие реального суверенитета, или отсутствие такового. И условно подобным можно считать: воспроизводящуюся социальную массу, военную машину, флот, науку, сверхбюрократический аппарат, экономическую машину, дипломатический корпус, систему образования, спецслужбы и многое другое. Но также и то, что не выявляется обычным явным способом, то есть особую «теорию адекватности» (и положительный корпус), что и является тем механизмом, который преобразовывает все это нечто бесполезное само по себе — в нечто целое, в нечто «для чего это все», «зачем это все» (субъектию).
«Управление» можно понимать в качестве механизма, который в «выделенный момент времени» может из аморфной общности преобразовывать в целевую, отраслевую или особую жизненную структуру тело. То есть в конкретный момент общность, предполагаемая в абстрактном пространстве, может для отражения атаки (или для чего-то другого) становиться народом-воином, а для преобразования пространства — народом-строителем. А для чего-то иного — народом-торговцем, народом-ученым, народом-искателем, народом-жрецом, народом-потребителем... И такая субстанция также будет производить и другое необходимое, но все остальное будет существовать для воспроизводства именно вот такого главного, основного, необходимого, желаемого…
А те, кто рядом вдруг, если они не могут преобразоваться в нечто «сейчас особое», они в итоге будут превращены в инструмент для такого происходящего. То есть кочевой народ, народы моря, гиксосы, скифы, македонцы, викинги, конкистадоры, западные колонизаторы могут в результате определенной трансформации стать единым народом-воином, народом-управлением, народом-пиратом, народом-мореплавателем, народом-торговцем, народом-ученым, народом-фабрикой, а после у тех, кто живет рядом с таким, — возникнут определенные проблемы.
Но если вдруг определенная общность в единый момент, после странного события, преобразуется в особую жреческую общность, тогда в обязательном порядке значительные пространства ждут особые трансформации после посещения их пилигримами от такой странной плотности, тем более, если на острие такого будет кочевая общность в качестве народа-воина.
В «управлении» могут существовать определенные системы и связи, и такое может присутствовать в качестве и процесса, но также и института, и органов управления таковым. И наличие такового, его уровень и развитость — будут зависеть от разного, от необходимости, от наличных ресурсов, от знаний об этом. И подобным может являться разное, допустим, система стратегического планирования, финансовая система, экономика в целом, торговые пути, энергетические системы, юстиция, дипломатия, производственные мощности, научные школы, система образования…
Упрощенно «управление» можно представлять себе в качестве «ночного сторожа», но в таком допущении отсутствует представление о том, что выделение «механизма управления» в то, что существует (противопоставляется) вне общности, — это упрощение. «Управление» включает в себя и общность, тело всегда слито с управляющей структурой в особое «цельное управление».
И, условно рассматривая управляющий механизм управления, можно предположить, что оно:
— «как-то видимо», и это публичная часть;
— (механизм управления) как-то действует и взаимодействует с общностью, с процессами внутри и вне тела, и это условная «исполняющая часть»;
— связано с общностью, и это особая «административная часть»;
— как-то устроено и постоянно устраивается, и для такого устроения необходимы правила, и производство такового — это «законодательная» часть;
— и над этим всем может быть нечто, что синтезирует все это в нечто монолитное, и это специфическая «монолитность», и условно определяемая «верховная часть».
И все эти умозрительные «части» могут быть определены через представление об условном разделении властей. Но на самом деле понятие «власть» не представлено в мире видимых предметов, поэтому разделение невидимого на части — это умственная фикция, которая может присутствовать в качестве абстракции ума, так же как и условное выделение абстрактного механизма управления и выделения в нем чего-то. Но все это мыслительное выделение, в обязательном порядке, может быть чем-то очень действительным, в качестве последующей реализации сконструированного мышления через действительных людей, и обязательно чего-то схватываемого, предметного, системного…
Часть «вершины» управления, «видимое публичное образование», может иногда возникать в результате процедуры голосования, для того чтобы устанавливать правила и следить за порядком, но опять же, такое выделение — это только упрощение.
И действительно, механизм управления является источником порядка, источником преобразования плотности в нечто стабильное, в нечто конкурентноспособное, в особый механизм присутствия в действительности. Но управление — это не все, что можно представить в воображении, разглядывая происходящее.
А отрицательный итог «обособления вершины управления» — это неповоротливая живущая для себя бюрократия, которая уничтожает весь смысл присутствующего управления. Но таковым обособлением может являться и особая замкнутая аристократия, забывшая причину своего основания.
Возникновение управления, эффективность механизма управления и система противовесов ⇑
1. Управление воинов (механизм воинов или «imperium»). В фантастической литературе не существует единого мнения по поводу присутствующей проблемы эффективности организации механизма управления, и управления в целом. Достаточно упрощенно можно предположить, что чем жестче устроена вертикаль, чем слаженнее машина, чем меньше узлов передачи команд к нижним звеньям, чем меньше передаточных звеньев, и так далее, то в таком случае механизм будет сверхэффективным, в отличие от тех устройств, где такой механизм многосложен и не так быстр и прост. И если какое-то из звеньев не будет правильно, четко и быстро выполнять полученную команду, то такое звено, часть механизма, орган будет быстро и качественно вылечен или заменен на тех, кто способен эффективно выполнять возложенные на него обязанности.
И в каком-то смысле подобный механизм схож с военной организацией («механизм» Вильгельма Завоевателя или римский «imperium», что находит реализацию и развитие в «пункте 3»), и, скорее всего, из нее он и возникает, в ней и находится его прообраз. И механизм управления, возможно, является наследником конструкций «кочевых» общностей, от них он происходит. И именно воины являются теми, от кого возникает подобное «устройство», но опять же, механизм не может существовать без других необходимых частей, а именно — без жрецов, которые создают другую полноценную форму управления, о которой сказано в пункте 2.
Возможно, что очень простой и мгновенный, казалось бы, эффективный механизм может также предполагать и недостатки, а именно — в случае выхода из строя верхнего звена все придет в негодность и развалится. И причиной выбытия может быть что угодно: гибель «схватывающего» и последующая борьба за власть, которая не позволит назначить легитимного приемника. А выбытие управляющего звена может произойти и на поле боя, и от старости. Причем верхняя часть механизма управления может значительное время находиться в слабом состоянии, что также может иметь пагубные последствия, и такая слабость может быть вызвана чем угодно: возрастом, ударами судьбы, атакой врагов, состоянием здоровья, слабоумием.
К подобным недостаткам также относится и присутствующая необходимость в постоянном напряжении всего такого сверхслаженного малого управления, то есть и «верх» такого управления должен находиться в постоянном активном состоянии, и все остальные части в том числе. Но такая машина подвержена накатывающим волнам усталости, волнам лени, а в итоге все это существующее в постоянном напряжении будет требовать значительного отдыха, но безделье в случае сильной апатии может перерасти в избыточную праздность. И так вчерашние потомки великих завоевателей могут стать в итоге пьяницами и мотами, которые разбазарят все вчера завоеванное. И возникшую расслабленность может подхватить зять или мажордом, но их легитимность, опять же, — это нечто слабое, что будет причиной завтрашних потрясений и отпадений земель и образования пограничных управлений.
Разрастающееся управление, уже мирное управление, будет предполагать значительность из разных возникающих функций, смычек с телом, механизмов обратной связи, производственных частей, сословий бюрократов, счетоводов, статистов, налоговиков, ученых, купцов, ростовщиков, привилегированных ремесленников. В итоге синтеза всей сформированной около-правящей субстанции и механизма управления возникшая ранее жесткая вертикаль потеряет четкость, простоту, а в результате — и остальное, что, казалось бы, и позволяло эффективно решать различные управленческие задачи.
Результат эффективности управления — это значительные мирные времена (Pax Romana), в итоге которых будет возникать и рост всей общности, определенной управлением. И после развития может возникать противоречие между всей общностью и механизмом управления, но также и теми сгустками, структурами, что будут возникать в вызревшей общности, что завтра и в целом, и в частности будет противопоставлено управлению. И поэтому для взаимодействия с таковым должны вырабатываться механизмы и по подавлению тела, но и по включению его в управление, через формирование механизма управления, а после управление будет становиться общим для всех включенных в такое.
2. Управление жрецов (условно «управление», на самом деле – это «субъектия»). Но, в отличие от «воинского», может возникать и другая форма, то есть начало иного механизма заключено в другом способе образования, или образовании жреческого механизма управления, который в итоге будет захвачен военным механизмом. И прообраз такого механизма предполагает в своих трудах Аристотель, где он описывает особую общину земледельцев, которые через объединение родов, фратрий и племен создают в итоге и механизм управления таковым. Но суть всего такого процесса «не указывает на особую связь с жреческим сословием», которое в таком происходящем оказывается организатором механизма управления (а точнее субъектии, которая напрямую связанна с центром, что может быть вскрыто в каждом способном-желающем). То есть когда в центре оседлого общежития возникает то место, где сосредотачиваются и существуют «те, кто устанавливает связь». Затем такой центр становится механизмом притяжения всей общности, которая пульсирует вокруг него. А в результате в нем накапливаются и ценности со всей территории, то есть возникает особое место складирования-сосредоточения различного, и духовного, и материального, и зерна, и подношений, а вокруг жрецы, контролирующие такие общие ценности, но и воспроизводящие связь с тем, что до. Возникает и охрана этого места, стена, то есть воины из сословия жрецов и царь от них, и ремесленники из жрецов, счетоводы, художники, ученые… Но и «механизм управления из такого», который объединяет всю существующую общность через вот такой очень условно «городской» механизм управления.
Но в определенный момент в подобное расслабленное явятся захватчики с севера, и возникнет разгром и захват такого воинским механизмом арсов, а в итоге — и синтез управления кочевых воинов и управления местных жрецов с их царем обезьян. Причем у каждого из такого существует свой особый механизм, со своими специфическими преимуществами и недостатками. И так возникнут очередные Спарта и Афины, где механизмы будут схожими, но несколько иными. И после очередного успокоения всей субстанции, после синтеза, который будет описан в третьем пункте, возможен и очередной разгром остывшего условно «военным» управлением с севера или из-за гор, с другого континента.
3. Возможный синтез (завоевание или реализация «imperium»). И тут может возникнуть мысль, что жесткая, но эффективная, фактически полувоенная структура, позволившая захватить «оседлых» (сабинян), в данный момент времени — это нечто не совсем целесообразное. И что такое уже-неэффективное необходимо устранить через особые методы и механизмы, которые бы позволили таким образом решить те проблемы, которые возникают при жестком, казалось бы, первоначально эффективном управлении («механизм» Хлодвига, ставший в итоге развития действительным инструментом в качестве титула-трона «imperator Romanorum» Карла Великого).
И тут решение о необходимом дублировании, то есть о создании взаимно заменяющих друг друга «органов», которые в определенном смысле позволяют ликвидировать проблему выбытия управляющего и звеньев по цепочке. Но такое также предполагает и определенные минусы, так как возникает сильная конкуренция между структурами, и итоговое интриганство между таковым дублирующим, может стать причиной недееспособности подобного происходящего.
Уход от лица и замена его органом, что позволит при его выбытии предлагать вместо него «коллегию». Что также вроде бы устраняет и военный диктат, но и другие возможные перегибы единоличного управления. И тут может быть предположен и консулат, или коллегия, курултай. Но и такое предполагает минусы, это проблема ввода в бюро новых лиц, а в итоге — и замена вчера дееспособных чем-то выхолощенным. Но также и подковерная грызня в такой коллегии, и руководство управлением с помощью не прямых решений, а слабоулавливаемых линий. А в случае возникновения глобальной внешней угрозы может возникать необходимость передачи одному лицу, но военный диктатор после победы может решить не передавать власть снова же коллегии. Но и лицо может оказаться не обнаруженным в сложные времена, а далее, в случае отсутствия сильной связи, кризис недееспособности старой коллегии во главе с очередным слабым от... интриганом.
И тогда может быть принято решение, что лицо необходимо избирать на время, и коллегия (конгресс), и лицо должны взаимно уравновешивать друг друга. То есть Вашингтон обязательно обладает временной военной властью, но все же, с другой стороны, существуют и те, кто обладает особой коллегиальной (мастер.) силой, которая позволяет им избрать после новое лицо, которое в последующем будет представлять «все управление». Избираемое лицо в будущем будет способно осуществлять реакцию на военные угрозы, но его абсолютная власть будет уравновешена «системой противовесов», что позволит такому управлению существовать достаточно долго, при этом также и развиваясь, то есть участники такого совместного управления будут заинтересованы в усовершенствовании совместного механизма.
Но и такой «механизм» предполагает передачу рычагов управления куда-то вне центра управления, на различные сложные периферии, что станет завтра причиной усиления кого-то в различных нововозникающих центрах управлений (regnum Francorum orientalium). А в случае затухания центра управления могут возникнуть другие управления, и вчерашняя империя чингизидов развалится на улусы, или группировки в центре кинутся друг на друга, и всю территорию бывшего мира охватит многовековой эллинистический хаос. Но если управление будет организовано в качестве суммы коллегий от территорий, и от pars, но также и мастерских или другого (суммы ducatus), то развалиться такому механизму будет сложнее, тем более если в центре присутствует сила, способная быстро устранять возникающие угрозы.
И все это в итоге может предполагать мысль о необходимости присутствия особых принципов, особых правил, особых способов организации механизма управления, где разные его части будут предполагать специфический способ формирования, существования, правомочности, что позволит устранить шаткость всего управления, а также его зависимость от времени, пространства, безумия, неправильных или неудачных решений и другого. И образцов создания такого в истории предостаточно, тут и древнеримская республика, а после и империя, но также и то, что описано в работе Гаспаро Контарини «О магистратах и устройстве Венецианской республики» или, допустим, в «Плане Виргинии».
В результате станет понятным, что внутри такого разросшегося управления должны существовать специальные механизмы, которые необходимы для эффективности сколачиваемого. А это именно:
— Центральная общность (и группы), опора трона, широкий («родственный») истеблишмент, заинтересованный в жизни такого «образования», из которого будут формироваться различные узлы и части, что также будет предполагать частную-личную-родовую-групповую заинтересованность таких включаемых. И если в итоге такая значительная группа решит уничтожить наличествующее управление, то кто ей сможет помешать осуществить такое?
— Территориальные общности, заинтересованные в общежитии, и их «особые механизмы», механизмы слития, смычки с центральным управлением, перетока представителей в центр и обратно на места, сшивания связей, а после организации всеобщего сплава при постоянной пульсации такого. В итоге возникает итоговая суперобщность, которая будет приобретать определенные «общие черты», и внешние, и другие. Что в последующем может быть определено любым понятием, допустим, понятием «populus», которое, скорее всего, не будет предполагать что-то субъективирующее или не будет указывать на причину этого возникшего или последующую цель такого уже аморфного сообщества. И, допустим, в результате последующего разгрома часть выжившей общности будет, скорее всего, чем-то не тем, что ранее присутствовало в центре, а являлось тем, что существовало на периферии. И это периферийное не в курсе всего того, чем «жил» тот древний центр, и в последующем это уже иная история.
— Простой и эффективный механизм управления (imperium), а на вершине его — лицо, выполняющее представительские, военные и стратегические функции по сшиванию (той стороны) управления в нечто целое и по решению ряда вопросов, позволяющих устранять проблемы и развивать управление и определяемую им общность, как это представлено в романе «Дюна». Что также предполагает и простой механизм формирования такого сильного жесткого и сплоченного механизма. И «вершина» — это «исполняемый механизм римского домината», или это особый «передвигаемый меч» (в руках Красса, Помпея, Цезаря (триумвират, игра на троих – двоих – победитель); Октавиана, Антония, Лепида или… Макартура) по всему пространству империи. А в последующем — желание воспроизвести не один, а два, четыре и более таких скопированных «механизмов схватывания и наведения порядка», а в итоге — распад всего пространства в результате такого деления.
— Уравновешивающие механизмы — это то, что позволяет устранить перекосы, которые будут возникать при единоначальном управлении. И если нет противовесов, то система развалится. То есть, возможно, значительная часть полномочий может быть передана особым автономным органам, что позволит сшить верхушку и общность. Но также и не позволит Лицу превращать «общность, подпирающую верхушку» — в безынициативную инстанцию. Но если вдруг случится так, что такая подпирающая общность возьмет под свой контроль трон, но также и превратит большую общность в свой инструмент, то управление ждет кризис («олигархия» Аристотеля), так как обособившаяся знать может стать чем-то, что направляет жизнь такого управления на себя, а дальше ситуация «республика в республике» или «потоп». Но если повезет, то, возможно, род (лицо) из такой знати захватит трон и разгромит другие знатные роды, включив их в новое образование в качестве подчиненного. И после длительного правления главного рода, опять же, будут возникать «роды, подпирающие трон», а в итоге конфликт, что потребует быстрой заменены их на общность за ними, или, опять же, воцарение нового рода вместо того, который не смог удержать трон.
— Связывающие представительные механизмы — это то, что позволяет схватить в нечто общее разные части управления — это то, что санкционирует получение легитимности от всей общности. И это различные избираемые всеми или частями общности механизмы, которые выполняют разнообразные регулирующие, административные, законотворческие, стабилизирующие, успокаивающие, судебные функции.
— Выделенные механизмы обеспечения безопасности, силы, а сюда — и централизованная армия, флот, и другое. Но также и особые структуры контроля над общностью, механизмы реакции на угрозы, структуры обеспечения безопасности, информационные механизмы для воздействия на умы.
— Дополнительные механизмы регулирования, а это и нечто по сбору налогов, организации денежного обращения, регулированию торговли, производства.
— Значительные хозяйственные механизмы, а это гигантские экономические суперсистемы и производственные сверхпроцессы. И сюда — различные централизованные корпорации, которые направляет «верх» управления, которые обеспечивают, так сказать, экономическую жизнь всего сообщества. А это глобальные системы производства машин, механизмов, энергии, продуктов питания, средств производства, транспортные мегаартерии и другое. И в какой-то момент такие механизмы могут достигнуть сверхграндиозных размеров, и могут быть определены в нечто независимое, автономное, а в последующем даже, возможно, могут начать конкурировать с какими-то частями механизма управления. Но в итоге окажется, что все такое «выделение» — это только часть механизма управления, возможно, определенная собственным бюджетированием или чем-то иным. А в результате с таковым все произойдет согласно «плану» Рузвельта или как это показано в романе «Оружейные магазины Ишера» Альфреда Ван Вогта, где мегакорпорации на самом деле — это «только кем-то определенное для чего-то иного».
— Глобальный научный комплекс, существующий в смычке со всем остальным.
— Сверхмеханизмы работы с общностью, а сюда и структуры воспитания и образования общности, подготовки кадров для всего существующего комплекса, но и медицинские, оздоровительные, санитарные, профилактические, культурные и другие устройства включения и подключения новоприбывших.
— Все дополнительные механизмы…, которые возникают по мере необходимости, усложнения, развития и для реакции на все возникающее.
— И подобное происходящее может быть определено в особые базовые договоренности, возможно, символический документ, который будет нерушимо определять те сильные принципы, которые будут создавать условия для существования тех противовесов и правил формирования, что позволит присуствовать этому управлению в общности значительный период времени.
И «управление» может разрастаться, усложняться и достигать определенных сверхразмеров. По мере роста «образование» может стать глобальным образованием, достигая значительных результатов, что также повлечет за собой и стремление внутрь него всех из того, что будет окружать такое глобальное управление, а это значительные дополнительные ресурсы. А в результате могут быть достигнуты значительные успехи по развитию выделенных знаний, техники, искусств, ремесел. Но это также и сосредоточение богатств, состояний, а вместе с таковым — и особые проблемы, на которые указывали различные римские авторы.
В итоге все такое будет требовать реформирования, а иначе оно будет становиться чем-то бюрократизированным и неэффективным, а после — и вырождаться в особые язвы, которые могут заражать собой и другие части. И чем выше сложность — тем значительнее хрупкость такого образования, то есть его сложность — это и преимущество, но это и то, что является причиной неустойчивости, неуправляемости.
В последующем все начинает противоречить друг другу, и устранение такого противоречащего самому себе может находить решение и через пересмотр базового документа, но и через сильные конфликты внутри управления, возможно, с помощью изменения принципов, эволюцию механизмов, устранение конкретных групп, частей, представителей от них. В любом случае, все происходящее — это не вскрываемый процесс, состоящий из конкретных живущих. И в случае нежелания продолжать или отсутствия необходимости в таковом — управление ждет гибель.
4. И нельзя сказать, что одно из условных управлений, жреческое или воинское, — обладает особыми преимуществами, и только синтез этих двух видов позволяет возникнуть чему-то особому, чему-то следующему, какому-то новому сосредоточению, в котором будут суммированы преимущества и воинской организации, и жреческого стабилизирующего способа мышления.
И только условно можно сказать, что присутствует определенный «доуправленческий стадий», в котором действительное управление не существует. Скорее всего, такое «зерно» наличествует постоянно, и обнаружить в исторической перспективе управление, организованное только жрецами или захваченное после «кочевниками» — это, увы, невозможно. После такого древнего зачаточного, такой синтез произошел бесконечное количество раз, когда «кочевники» захватывали управление жрецов-оседлых, а после становились оседлыми и продолжали нечто особо-синтетическое, от которого в итоге откалывалось то, что после становилось чем-то, что станет завтра частью нового синтеза.
И следующие возникающие кочевники, опять же, были потомками очередного мутировавшего, распавшегося или отколовшегося чего-то от того оседлого. То есть степь, захватившая оседлых, а после — часть из нее синтезируется с оседлым, а «степная» часть, взявшая что-то от оседлых, постепенно обособляется, а после они существуют как-то разделенно, и вот опять степняки явятся и захватят оседлых. Причем такие кочевые — это нечто условное, это могут быть и морские пираты, и кочующие стадами крупнорогатого скота, но и те, кто живут на краю «империя» или периферии. Но выделить чистых «кочевников» и чистых «оседлых» — это, опять же, невозможно.
Причем те, кто выполняют «функцию связи», или жрецы, и те, кто способен активно «преодолевать неадекватность другим способом», то есть воины, присутствуют и у оседлых, и у кочевников, и значительной (неснимаемой) разницы между вторыми и первыми — нет. И у кочевников существуют свои жрецы, так же как и в управлениях жрецов — воины. Но все же определенная разница между таковыми сосредоточениями наличествует, и только синтез такого позволяет создать нечто особо-новое. И такой синтез — это не диалектический метод Гегеля, который только формальная схема, пытающаяся с помощью человеческих упрощений объединить в нечто целое выдуманные субстанции, а после создающая третью субстанцию. Но все это привнесение в происходящее способностей явленного мышления к формализации и определению происходящего, которое, опять же, существует не так, но как в итоге — это неизвестно.
В результате остывания синтезированного «образования» оно постепенно стремится стать теократическим, если оно сможет подключиться к центру, а точнее, оно должно быть к нему подключено, а иначе оно не станет стабильным управлением, а в итоге в таком образовании на первый план выходят жрецы (региональные, локальные или те, что из центра?). И, возможно, в таком смысле Пятикнижие является значительным источником описания такого пути. Но нельзя сказать, что теократическое управление — это вырождение, на самом деле все происходящее соответствует самому себе и является таковым, которое происходит, то есть истинно для себя в тот его действительный момент.
Причем любое управление, независимо от своего начала, опирается на особый центр, на особую адекватность, из которой оно получает энергию для схватывания, и при этом также такое является и субъектией, то есть механизмом, который группирует тех, кто входит именно в это «копье».
И «дух» (экзистенция) позволяет взять нечто происходившее, понять его, а после и сконструировать уже нечто опробованное на ином континенте, и в иное время, применяя для этого различные механизмы из прошлого. При этом любая историческая и формально-логическая связь, вся причинность, все будет разорвано интеллектом, особым интеллектуальным огнем, который способен взорвать предопределение.
И всегда, в каком-то фантастическом мышлении, можно предположить, что мутировавший древний пульсар-центр после трансформации всех управлений в метаморф-центр и деактивации разного старого, а в итоге — и создания очередной Атлантиды и последующего ее многотысячелетнего сжатия в точку и итогового вырождения, после все же будет разгромлен потомками дикарей, выброшенными на периферию очередной освоенной или терраформированной планеты, как это описано в различной фантастической литературе.
Но управление не существует для себя, и любое управление не преодолевает существующую бессмысленность в том присутствии, в котором наличествует вот этот возникший вертикально-горизонтальный механизм. То есть управление должно предполагать и особую цель для своего существования, но также и тот «механизм, откуда такое условно-адекватное будет поступать». И любое управление — это всегда часть другого механизма, и если связь с тем источником исчезла, то управление может попытаться обнаружить новый источник и подключиться к нему. Что может предполагать какое-то возможное подключение к очередным мастерским или к другим источникам, о чем речь пойдет в следующей части книги.
Механизм управления, публичная часть и группы ⇑
«Механизм управления» может быть достаточно различным, и его различность будет являться результатом значительного развития присутствующей исторической общности, и обязательного «облекающего каркаса» (механизма), позволяющего ей присутствовать в качестве чего-то скованного.
«Механизм управления» может возникать в результате последующего (после взрыва центра) синтеза групп. Но явным образом, чаще всего, будет формироваться не весь механизм, а только его особая публичная часть. Причем «совокупный каркас механизма схватывания», то есть различные институты, вертикальные и горизонтальные связи и другое, — это, скорее всего, будет строиться десятки и сотни лет, и оно будет являться наследником всего предыдущего тысячелетнего (или более древнего) развития.
«Публичная часть» может быть представлена правящей династией (родом), императорским домом, и быть сильно-связанной с тем, что будет подпирать «трон». То есть со всеми остальными опорными группами, кланами, родами, джентри (де, фон, ван, эсквайр…), аристократией в целом, в том числе и денежной, промышленной, торговой, военной, духовной.
И сам механизм управления, и его публичная часть не всегда будут совпадать. И механизм управления иногда может работать несколько автономно, и его может возглавлять мажордом, премьер-министр, Пипин, хромой зять, Уильям Питт, совет или... Но может быть и иное положение дел, когда кто-то может сказать, что «L’etat c’est moi».
И между всем присутствующим может существовать что-то различное, специфические связи, различное происходящее, и это могут быть особые общие действия. И в таком могут возникать и конфликты: между публичной частью и самим механизмом сковывания и организации движения (куда?), между особыми группами и механизмом, между общностью и механизмом.
И механизм управления на время может становиться чем-то тем, что будет как бы наполнено и будет условно принадлежать определенной плотности, клану, роду, группе, этносу, меньшинству. То есть некие многочисленные потомки условного Тэмуджина будут сковывать и являться этим механизмом, как это показано в одной из частей цикла «Мир смерти», романе «Конные варвары» Гарри Гаррисона.
И публичная часть, а также взаимоотношения механизма управления, и разных групп, и плотностей, участие каждого, его права и возможности, а также то, что он будет получать от такого положения дел — это все может быть формализовано в документе, в особом «общественном договоре», например, в двенадцати таблицах или в законах Хаммурапи. Но может существовать и иное положение дел, когда будет присутствовать особое «учение о предназначении каждого в этом присутствии». И документ может прямо не указывать на плотности, группы или иное, но он может к ним обращаться и предлагать такому гарантии для гармоничного развития и сосуществования.
Но в любом случае, любая явная формализация не позволяет вскрыть действительное окончательное положение дел, то есть происходящее всегда будет отличаться от «документа». Причем «происходящее» находится в постоянном движении, оно изменяется, и поэтому уже явленный, то есть уже устаревший «договор», — может сильно отличаться от уже происходящего и сложившегося, а в итоге может возникать корректировка или что-то иное.
И когда верхняя публичная часть формируется только особой группой, то, скорее всего, договориться со всем телом о поддержке такого — будет достаточно непросто. И прямое насилие, с применением различных инструментов, — обязано присутствовать, но удерживать все происходящее с помощью прямой угрозы — это слишком слабая позиция, и как только кто-то устанет — все придет в движение, и все быстро встанет на другие места, или разбалансируется окончательно. То есть когда существует значительное тело, должен возникать особый механизм легитимации публичной части (и механизма за ней, перед ней). И такая легитимация может быть не только через механизм условного одобрения, отдачи голоса, но и с помощью другого, через особую старую традицию, через «особый способ связи», через «сильное предопределение», как это, допустим, показано в цикле «Маджипур» Роберта Силверберга.
Механизм управления, регулирование и предназначение ⇑
И то, что происходит со всей общностью, со всем происходящим, может как-то регулироваться, устанавливаться, разрешаться. И сам «механизм управления» и является тем, что воспроизводит вот такое регулирование, и все это регулирование, вся эта жизнедеятельность, и сковывается таким механизмом. И такое регулирование может происходить согласно каким-то правилам, в соответствии с определенными традициями, которые даже, возможно, будут закреплены в кодексах, уложениях, законах, постановлениях. А сумма взаимодействий, того, что происходит в общности — это может быть определено частным (цивильным) правом, а ответственность участника «перед общностью» будет устанавливаться административным, уголовным или другим правом. И все остальное происходящее также будет, возможно, чем-то определено, конкретными институтами определенной, очередной юстиции, такими как «суд», «магистрат». И сам механизм управления может быть представлен определенными администрациями, органами управления, консулами, легатами, и регулироваться конституирующим правом.
Общность обязательно будет присутствовать, проживать на определенной территории, и территория может быть разнородной. И определение разнородно-происходящего на территории может происходить через возникшие и установленные механизмы организации, определения и сковывания такового, определенных городов, мест проживания, этносов, административных единиц, островов, провинций, княжеств, графств, территорий, колоний и другого, что, опять же, очень значительно раскрывается в цикле «Маджипур» Роберта Силверберга.
Подобная суперсистема может также характеризоваться особыми внутренними составляющими, то есть в таком можно будет выделить определенный совокупный хозяйственный механизм, возможно, подключенный к чему-то внешнему, в котором будут наличествовать свои финансовая, торговая системы, определенный способ производства, промышленность в целом и другое. Для взаимодействия этого всего с чем-то внешним в механизме управления может быть выделен инструмент сношения с другими управлениями, допустим, дипломатический корпус.
И для особого, неявленного способа работы с происходящим внутри и взаимодействия с тем, что вне, могут предполагаться различные специальные службы. А для явной защиты собрания, на каких-то особых стадиях развития такой суперсистемы, может предполагаться особая выделенная военная машина. Но также и механизм образования сообщества, научные и инновационные системы, механизм здравоохранения, энергетические, транспортные узлы и каналы.
Сам механизм управления, и верхушка такого механизма — может предполагать особое устройство, и многое из подобного устройства будет чем-то явленным, чем-то понятным, чем-то представленным в документах. Но также многое будет сокрытым, неявленным, и тут могут быть мысли о тайном совете, об особом политбюро, и другом, что достаточно глубоко проработано в романе Жерара Клейна «Звездный гамбит».
Взаимодействие всего этого наличествующего происходит постоянно, оно бурлит и происходит. Но единственным действительным в происходящем является человек, а все остальное — это нечто существующее, но не в качестве предметной онтологии, а только в виде особых понятий, которые при этом очень реальны, но только через такие умы, а без них — это не существует. И «мысли для схватывания происходящего» и происходящее — это разное. И вот такое положение дел — его сложно понять, и чаще всего такое особое знание должно быть понятно для тех, в руках кого будет находиться судьба такого особого собрания, но иногда волны происходящего выбрасывают наверх субстанцию, которая не может понять, как «не существуют» слова.
Но все это происходящее не существует для самого себя, не существует просто для обычного проживания, накопления, потребления, увеличения, социального благоденствия. На самом деле вся эта общность, скованная механизмом управления — существует для другого, для чего-то иного. То есть все такое существование предполагает «особое предназначение», которое в каком-то смысле будет подразумевать и адекватность для всего присутствия, но и будет определять легитимность всего публичного, группового, этнического, и механического в том числе.
И если вот такое «особое предназначение» утрачено, завершено, запрещено, имитируется или считается ненужным, то такое собрание, существующее ни для чего — ждут сильные проблемы, о которых совокупная общность, возможно, еще не знает.
Принятие решений и реакция, «верх» механизма управления ⇑
Публичная часть, чаще всего, не является тем узлом, который руководит каждодневным присутствием. То есть то, что видимо, скорее всего выполняет представительские функции. И бывает, что представительская часть и верхушка механизма управления совпадают. Но такое положение дел — это достаточно уязвимая ситуация, с точки зрения возможности для прямых атак.
Предположительно, существуют различные способы сокрытия действительно-происходящего в механизме управления, это ситуация, когда и верхняя часть механизма управления, и особые приводные и специфические узлы, которые соединяют разные части механизма, — находятся либо в серой зоне, либо полностью сокрыты.
Случается, что вскрытым является лицо или сумма лиц (на что смотрит общность), которые как бы являются представительной частью, но каково их место в механизме управления и как устроен сам механизм управления — это будет являться чем-то неявным.
Может быть так, что в каком-то видимом «некая субстанция» существует в качестве публичной части. Но в «других сборках» — это только «верхняя часть механизма управления», а не сам «действительный механизм», как это показано в романе «Оружейные магазины Ишера» Альфреда Ван Вогта и что также возможно предположить, оценивая различные конституционные монархии.
Подобная верхняя (верховная) часть должна утверждать:
— Планы долгосрочного (незаметного) развития, как всего управления, так и его отдельных частей и отраслей: военных, хозяйственных, специальных и других.
— Проекты развития местности, строительства транспортных и глобальных инфраструктурных проектов.
— Проекты и планы, связанные с улучшением состояния сообщества, его образованием, воспитанием, состоянием здоровья, решением жилищных проблем и другого.
— Реакцию на стратегические и долгосрочные угрозы, которые станут явными только через значительное время. И, возможно, такое негативное, только через время, накапливаясь и оставаясь при этом незаметным для всего сообщества — поставит под вопрос его жизнь и существование.
— Реакцию на ожидаемые и неожиданные внешние и внутренние угрозы, что требует значительного напряжения всего управления.
— Но также и все, что связано не только с долгосрочным и стратегическим, но и с чем-то неожиданно возникающим, чем-то ситуативным, кризисным, случайным, но значительным, резонансным.
Но во всем этом будет отсутствовать механизм, позволяющий «работать со связью», то есть с той адекватностью, которая и является причиной всего этого управления, что очень значительно вскрыто в романе «Дюна». И попытки подмять «центр» и произвести из него орган или функцию — это все обречено. И некоторые отсылки к махдизму, который конкретно реализован в некоторых мирах, вскрывают действительное предназначение такого.
При этом такая верхняя часть механизма управления — будет требовать устойчивости, потому как отсутствие «взгляда со стороны» может повлечь за собой кризис конкретного механизма, то есть утраты им адекватности, а после — и поддержки его решений телом. Что требует и «совета» для определения адекватности решений, но и «лица, берущего ответственность» в случае провала или неудачи. А для поддержки и правильной оценки такого сообществом служат другие механизмы.
Итак, принимающий решение орган-лицо должен опираться на «определенные данные», и «сбор таких данных», а также и «подготовку их», а затем выработку на основании такого «предварительных решений». И все это работа научных, аналитических, разведывательных, ситуативных центров, служб и определенного аппарата для предподготовки и передачи такого материала туда, где будет в последующем принято решение, ряд решений. И в каждом конкретном управлении весь подобный механизм возникает в результате значительного развития, традиции, а после — множественность актов реализации такого.
«Орган, принимающий решение» (совет) работает в формате совещаний, выполняя при этом различные выявляемые функции: оценки, анализа, выработки решений, а в итоге — и принятия конкретных решений, что после должно повлечь за собой исполнение такового механизмом управления, его функциональными частями.
Но как «устроено такое принятие решений» — это всегда будет являться чем-то закрытым и скрытым, что должно устранить возможность влияния на такой процесс со стороны чего-то внешнего.
Слабость может проявляться на любом из этапов, то есть может оказаться, что:
— Аналитические механизмы, механизмы выработки предварительных решений, моделирования, оценки — это академические позитивистские научные институты, которые абсолютно не понимают и не могут объяснить, что происходит, через призму своего новояза. И оценки и решения на таком уровне — тоже могут оказаться ошибочными по различным причинам. Но также и очередная «последняя теория» — может запрещать определенное мышление о происходящем. И всегда стоит предполагать, что на все это может оказываться какое-то внешнее влияние.
— Может отсутствовать экспертная среда, среда свободных интеллектуалов, которые могут моделировать и создавать нечто радикально новое, что позволяет извлекать бесконечные ресурсы из подпространства, что дает возможность получить неограниченные интеллектуальные возможности, которые и являются важным фактором для победы в том или ином соревновании.
— Сам аппарат подготовки решений — может быть недостаточным, несовершенным, слабым, может ошибаться при выборе важного для подготовки окончательного решения, по которому должно быть принято последнее решение. И сюда же — все проблемы, все, что описано ранее, по поводу влияния извне и т.п.
— «Совет» и «верховная точка» — тоже не лишены всех изъянов, описанных ранее. И тут также и рассеянное внимание, связанное с крайним напряжением, но и отсутствие критики, взгляда со стороны, что как раз и предполагает «совет», причем иногда «совет» — это будет нечто негативное, и тут всегда проблема «присутствия в тумане». Но также и другая усталость, которая в обязательном порядке накапливается в управляющем звене.
— После «принятия решения» должно присутствовать исполнение принятого уже самим «механизмом», и тут может возникать и обратная связь, и «доработка решения» после оценки невозможности исполнить, если решение не является полностью исполняемым. Но тут возможен саботаж принятого или значительной частью «устройства», или всем собранием, сообществом. И предположительно, что и сам «механизм» для решения вопроса отсутствует или он недееспособен, но тогда разгром, бегство, и окончательное поражение, в случае если не возникнет крайнее перенапряжение и сопутствующие сильные издержки для быстрого изготовления нового механизма.
«Механизм» управления и его верхняя часть — не существуют автономно, это все плоть от плоти всей субстанции, в которой только условно можно вычленить «механизмы». И такой условный «механизм», в том числе, подвержен влиянию со стороны различных правящих элементов, околоправящих группировок, среды и другого. И борьба за «точку» и вокруг нее — это всегда особая борьба, которая происходит постоянно.
Особые вызревшие, вызревающие ⇑
После предполагаемого древнего взрыва особого центра и свечения пульсара из него и формирования сгустков в виде управлений, и что ранее в таком процессе — это, конечно же, открытый вопрос, тем более что все такое происходящее происходит онтологически только в конкретном присутствующем.
Но в итоге всей такой значительной пульсации, а в последующем — и значительного развития определенных управлений, в результате достижений и возможностей, внутри них будет возникать различное, и различные «представляющие». Но и те, кто будет занят чем-то другим, «особыми погружениями», что будет в каком-то смысле «разрывать их связь» с конкретным управлением и тем, что «веет от него», что будет в итоге предполагать особого индивидуалиста, который не будет сильно отличаться от того, «кто служит» механизму управления, конкретному управлению.
И в обязательном порядке такое вскрытое может двигаться внутри уже существующего пульсара, то есть управление, троны, сословия, города, кварталы, общность такого пульсара будут являться тем, что будет потреблять создаваемое таким. И такое выделившееся будет при возможности свободно двигаться внутри объема всего пульсара, сосредотачиваясь в управлении, которое способно стать гегемоном, двигаясь туда, где выше вознаграждение, где больше ресурсов, где возможна реализация определенных значительных планов, что может предоставить растущее глобальное управление.
Можно предположить, что в том первоначальном состоянии все функции-способности-умения были в одном лице, когда управление существовало в формате способности быстро реагировать на угрозу. И все ставшие «управлением» становились быстро военной силой, но также и способны были совместно выполнять различные жреческие действа. Но после, в результате условного «разделения труда» и итогового разрастания, — все распадается, все специализируется, и, возможно, также исчезает и «всеобщий человек». Но, скорее всего, такое предположение — это иллюзия, возможно, этот явленный — он только частично является «таковым, каково его занятие», но сведение его к этому — это упрощение. И «всеобщность и несводимость» говорит о наличии чего-то особого за этим явленным и проявленным в качестве того, что можно определить словом «субъект». И та сторона, и всякое странное выскакивает не из темной подворотни, все это выскакивает из каждого действительного.
И чем значительнее управление, чем грандиознее пульсар, тем значительнее и количество, но и совокупная группа таких вызревших, которые, выполняя функции, могут быть определены совершенно различным способом, и так возникнет специализация, допустим:
— Первоначальных воинов-жрецов, жрецов-воинов…
— Воинов-кочевников, жрецов-земледельцев…
— Затем — и жрецов-администраторов, военных-администраторов, воинов-землепашцев, жрецов-торговцев, военных-хозяйственников, жрецов-менял, жрецов-финансистов, жрецов-счетоводов, жрецов-оформителей, жрецов-лекарей, жрецов-организаторов, жрецов-художников, жрецов-писцов, воинов-поэтов, жрецов-математиков, воинов-мореплавателей.
— А в последующем — и жителей условного сельского города, поселения-города, города-села, горожан свободных профессионалов, выделившихся из жрецов и воинов, в итоге потерявших связь с тем, из чего они выделились. А в итоге — и ремесленников, торговцев, менял, врачей, стражей, сборщиков налогов, писцов, скульпторов, земледельцев, древних профессий…
— Жителей местности вокруг такого поселения, свободных землепашцев, землепашцев-воинов, торговцев-землепашцев, землепашцев-пастухов, пастухов-воинов, пастухов-ремесленников, пастухов-жрецов, пастухов-кочевников, кочевников-воинов, воинов, народа-воина…
— Кочевники-пастухи станут, возможно, в итоге мировыми торговцами, а потомки математиков-жрецов мировыми финансистами, но в будущем все опять придет в движение.
— Но и тех, кто в итоге преобразован в предмет производства, и тут различные несвободные, захваченные или те, кто определен в предмет за долги.
— Возникнет итоговый запрет на обращение тех, кто «обозначен конкретным управлением», в «предмет производства» (Законы Солона или Ликурга), что при отсутствии запрета приводит к тому, что тело управления быстро погибнет. И отсюда возможен какой-либо из вариантов: или Спартанский, где такой участник — это «особый воин», или Афинский, где такой представитель не формализован четким профессиональным специализированным занятием, и для его определения будет необходимо выдумать специальную метку, возможно, «участник управления» или как-то по-другому, допустим, «гражданин».
Но все такое происходящее: и управления, и вызревшие — все это схвачено конкретным пульсаром, который обозначен особым центром, что в итоге является причиной тех, кто будет себя определять словом «эллин» или как-то по-другому.
Но после следующего расширения уже сгруппированных, но и разгруппированных:
— Группировка будет происходить вокруг профессиональных занятий, интересов, определенных общих обстоятельств, ради решения важных для всех вопросов и другого, накопленных богатств, сформированных взглядов, что в итоге позволит выделить тех, кто будет занят решением всего такого выделенного, возникающего, ставшего важным.
— Так будут образовываться значительные правящие слои и множественные подвластные звенья. В том числе и что-то территориальное разграничивающее все это пространство кипящего управления.
— В итоге специализации могут, опять же, возникнуть определенные ограниченные сгруппированные замкнутые касты, сословия: управленцев, правителей, воинов, жрецов, торговцев и других. Но и отдельный правящий слой, в целом выделенный особым понятием «аристо», или особая правящая знать, определяемая каким-то ограниченным словом…
— В кипящем могут возникать воины-правители, правители-воины, но жрецы-правители, правители-жрецы. И роды благородных от таких занятий, то есть в итоге и администраторов-военных, управляющих территориями, а после и отдельных новых управлений, которые будут чем-то родственным.
— Но и тех, кто сосредоточит в руках значительные альтернативные богатства от жизнедеятельности такого управления, и дальше конфликт с существующими воинскими-жреческими-бюрократическими верхами, а после — и взаимный синтез такого вызревшего альтернативного и верхушки управления.
— В разрастающемся можно будет условно и конкретным образом выделять управленческие, правящие, бюрократические, научные, профессиональные, интеллектуальные, ремесленные, торговые и другие слои.
— Но и группы, противостоящие группировки, оппозиционные силы, противостоящие друг другу и подключающие в конфликт всех, кто существует в данном управлении, что, возможно, приведет к сильным потрясениям, расколам, что, опять же, станет причиной глобального перемешивания всей субстанции, профессиональных групп, сословий…
— Внутри каждой профессиональной группы будут формироваться отдельные специализации военных, бюрократов, ремесленников, ученых, можно будет различить военных-тактиков, военных-танкистов, военных-железнодорожников… сотни и тысячи профессий, профессиональных занятий…, но также и подготовки всего этого профессионального.
И чем значительнее разрастающаяся субъектия, тем сильнее различия и разнообразия. И тем значимее включение всех в такой процесс, и тем, возможно, существеннее разница между верхними слоями и теми, кто лишен доступа к распределению производимых благ таким сообществом, что, опять же, может стать причиной дисбаланса, а после — и кризиса.
Но также такая значительность приводит к отсутствию простой групповой цели совместного бытия, то есть Цель собрания, или общежития — станет достаточно туманной. А в итоге и особая бессмысленность, декаданс, а после — гедонизм и особое стремление к небытию, завершению, самоубийству, что, возможно, потребует тех, кто сможет предложить нечто новое, то, что станет причиной включения всех в новый процесс, в процесс производства новой субъектии.
И приведение всех к общему знаменателю, к общему мировоззрению, к общей культуре — это все будет являться насущной проблемой, что будет чем-то необходимым для постоянного разрешения и чем частично и будут заняты условные «жрецы от культуры». Но основной задачей такого особого жреческого выделения будет нечто иное, нечто специфическое, и когда мировоззренческо-культурная функция будет считаться основной, тогда это маркер последних времен для такого сообщества в целом. Потому как первоначальная задача жрецов-безумцев — это определение связи с той стороной и привнесение сюда чего-то из того мира, откуда или где возникает то, что затем может быть определено в качестве уже явленной человеческой личности.
И в момент обрушения произойдет упрощение, и все разнообразные занятия и профессии, все, что было необходимым, но только в том разросшемся мире, но после этого падения — оно вдруг станет ненужным и быстро исчезнет, возможно, до следующего раза, возможно…
И так множество тысяч повторений, то есть отколовшись от чего-то, в последующем возникает отраслевизм, который после группируется в нечто обособленное, а после обособления кризис, и снова упрощение, и сжатие, а после снова разрастание (см. «Лед и пламя» Рэя Брэдбери). А поиск очередных «чистых» — это всегда нечто происходящее, но итоговое обнаружение таковых говорит о том, что общность взорвалась, и ее ожидают значительные новые приключения.
Обращенные в предмет. И что в таком будет являться рабочим механизмом? Возможно, вся структура в целом? То есть упрощенное разделение на господ и подвластных — это, возможно, только упрощение? Без направляющего звена — все остальное также не существует. И, возможно, звеньев множество, а каковое из них будет являться действительно-правящим, а каковые — подвластными? И то звено, что отдает команды — оно свободно, или, возможно, оно также замкнуто внутри определенной необходимости, то есть его свободность — это достаточно условная величина? А человеческая жизнь, ее проживание везде в качестве самой жизни, — достаточно схожа, на что указывал Марк Аврелий (Наедине с собой), то есть переживания, биологические процессы, день-ночь, голод-сытость, страх-радость, болезни и усталость, ощущение молодости и всесилия, тревожность-отчаяние-эйфория…
И могут возникать упрощенные мысли о солидаризме, о том, что «все действуют для общего блага», и поэтому всеобщее общежитие имеет право быть. И, конечно же, возражения такому также будут присутствовать, и опять же, все разговоры про меритократию и что вертикаль возникает в качестве распределения ролей среди тех, кто способен, и тех, кто не желает и не может — это тоже будет присутствовать в качестве примитивного объяснения, но, опять же, все, скорее всего, сложнее. А если обращенные в предмет, или те, кто являются средством производства, вдруг станут не нужны?
И в определенный момент закупорившееся верхнее звено (особенно если оно начнет перекачивать ресурсы на сторону либо удушит свою собственную субъектию) будет устранено или в итоге удушит собрание, и никак иначе (см. роман «Иные» Гордона Диксона). То есть выделившееся в отдельную субстанцию звено, правящая субстанция, должна выполнять особую функцию, а именно — являться «механизмом организации положительного воспроизводства». Но если правящая субстанция не выполняет свою обязательную задачу, но также и не пропускает внутрь себя различное активное из тела, замыкаясь в себе — это показатель того, что и для данного собрания, и для всей такой системы жизни, наступили последние времена.
Но причина, почему тот или иной представитель становится той или иной частью конкретного управления-общности — это нечто сложное для упрощенного определения, в качестве того, что вот есть угнетатели и угнетенные.
Подчиненное положение управляемого звена присутствует, но все же, если оно не желает выполнять команды, тогда саботаж, и неэффективность. То есть принудительный труд — весьма непроизводителен. И, подавляемая часть, скорее всего, не будет производить потомство, и если таковое невоспроизводящееся является основной частью управления — то всему конец.
Существует мнение, допустим Б-а, что специализация, в том числе и связанная с распределением в отношении распределения полномочий, — это зло, и что главная задача — это решить проблему обособления, в результате которой человек теряет возможность целостного восприятия (участия) и превращается в инструмент для кого-то, для чего-то. Но все такие мысли — это упрощение, специализация в любом случае не затрагивает «ядро» человека, и если это не так, тогда должен присутствовать не просто «единый человек», а нечто существующее по сортам, по видам, по типам инструментов. И тут могут возникать мысли или упрощения о том, что это связано со случайностью при раздаче генетического материала, но это, опять же, упрощения. И если все же кто-то попытается разделить вид, то, решившись на такое, он, скорее всего, вымрет сам.
И опять же, как это вскрыто в цикле «Берсеркер», выведение породы людей с определенным цветом кожи или глаз, и особых предрасположенностей к тому или иному занятию, задатков к перенесению тех или иных потрясений-усилий, со склонностями к чему-то особому — это возможно.
Но все же, особое «ядро» — находится глубже всего такого представленного к преобразованию, и причин тут можно назвать сколько угодно, например, «древнее перемешивание» или «общую генетику». Или «то, что причина находится с той стороны, которая обращается в эту через неявленный механизм», а то, что явленно, регистрируется через последствия — это неспособность видеть, как все существует на самом деле, а вот только так, через упрощения или разговоры про генетику.
Борьба групп, устранение противоречий и сокрытие ⇑
В управлении присутствуют непрекращающиеся противостояния, противостояние между различными группировками. И борьбу можно представить себе по нисходящей, от противостояний за что-то высокое, значительное, до грызни за что-то прикладное, телесное, корыстное.
1. Может присутствовать «борьба за направление развития» с подключением в противостояние всего тела. И такое может приводить и к определенной революции, глобальным изменениям, что влечет за собой устранение значительной элитарной группировки, которая представляет другую точку зрения. Любая часть или какая-то «pars» — это всегда суммирующая часть, или часть, которая объединяет общие взгляды, и групп, и части общности в том числе.
2. Борьба групп управления за ключевые точки. Это способ грызни внутри победивших, но уже за конкретные важные точки, что позволит контролировать значительные части механизма управления и менять работу и части, и механизма в целом в каком-то направлении.
3. Борьба за конкретные групповые интересы, за нечто приземленное, за право распределять ресурсы в свою пользу. Такая «борьба за ресурсы», чаще всего, не связана с общественными интересами. А конкретно — это материальное усиление отдельных групп и представителей от них. И такая борьба возникает после разгрома «групп выбора направления» в предыдущих противостояниях. И усиление отдельных новоформирующихся групп в результате вот такого ресурсного распределения — это может стать началом или основанием для следующих противостояний, которые будут возникать в будущих периодах.
4. И любое такое противостояние предполагает и особых лидеров, и сжатые вокруг них группы, но также и тех, кто живет вне такого, и для чего-то другого, совершенно не понимая ту игру, которая сейчас очень важная для всей правящей субстанции. И такой не включенный — им может быть не только обыватель или обращенный в предмет, но и конкретный Заратуштра, который занят чем-то иным, что совершенно непонятно для всего сражающегося сообщества.
5. И все такое глобальное кипение ни в коем случае не устраняет различное личное, частное, телесное, эмоциональное и другое, что может значительно влиять на все важное и сильно-групповое. И, возможно, очередная Елена может стать причиной чего-то значительного, но, опять же, по счастливому совпадению — это также не будет противоречить желанию значительных групп разгромить кого-то рядом.
После состоявшейся борьбы, цикла противостояний, возникает итоговое глобальное разрешение противоречий, которое может быть закреплено в конкретной конституции, в законе Гракхов, в договоре с Иоанном Безземельным. И «всеобщий гражданин» Каракаллы — это тоже иногда способ снятия противоречий внутри социальной иерархии или, возможно, маневр для подключения всего тела в общность, для снятия всех уже сегодня ненужных перегородок.
В научной фантастике, и схожей литературе можно обнаружить различные значительные размышления по поводу удаления противоречий. Допустим, это устранение ненужных объектов в мышлении, и разговоров о таком в том числе, сглаживание действительного положения дел, удаление из дискурса лиц, событий, объектов, поступков, действительно-правящих родов, кланов, структур и групп, того, что не вписывается в разговоры о том, чем является субъектия, с помощью разных новых событий, рассказов или документа, явленного кон…ма. И последнее это особый прием, позволяющий сокрыть действительно-происходящее, предложив вместо него определенную явленность, которая якобы и присутствует в качестве действительности. Но на самом деле может присутствовать различное: клубное, салонное, групповое, отраслевое, конъюнктурное и другое, что, опять же, очень сильно показано во «вступлении» фантастического романа «Колодец единорога» или в работе Жерара Клейна «Звездный гамбит».
Imperium и res publica. Частное, общее, групповое и кому принадлежит управление? ⇑
Кому принадлежит «управление»? Кто владеет «механизмом управления»? Если «механизм управления» принадлежит отдельной династии, обособившемуся роду, группе родов, аристократии, сумме крупных собственников, тогда этот механизм принадлежит им. Но чем тогда все совокупное управление будет являться для остального сообщества, которому оно не принадлежит — это всегда особый вопрос.
И вопрос, как возникло управление, кому принадлежит управление и из кого оно может состоять — может быть понят по-разному:
— Может наличествовать мнение, что существует группа собственников, тех, кто преодолел особый ценз, который позволяет говорить об автономии такого лица или особой «фамилии» такого лица, и сумма таких лиц (фамилий) и может предполагать ту особую коллективность, которая может выстраивать инструмент или механизм управления. И управление принадлежит им.
— Другой вариант, когда существует множество степеней такой автономности в зависимости от имущественного ценза, то есть присутствуют просто свободные и, допустим, всадники и сословие сенаторов. И такое различное участие позволяет соединить усилия разных, с различным потенциалом, и для них для всех такое будет — res.
— Предположительная родоплеменная структура такого соотнесения автономного и коллективного. Это один из аристотелевских вариантов, предположенный тут в усеченном виде. То есть управление возникает в результате развития группы родственных племен, когда совет старейшин племени становится советом управления. И управление в таком смысле — это надстройка (ting, tag) над присутствующими племенными общностями, способ их объединения в нечто другое, но кому в таком случае принадлежит управление, соплеменникам?
— Или, возможно, зародившееся итоговое управление возникает от рода правителя и окружающих (поддерживающих) родов. От рода, который смог объединить разрозненные роды, а после — подчинить какое-то тело? И чем будет такая подчиненная общность для такого собрания воинов — скучающими фелахами, очередными илотами, покоренными бриттами, разгромленными саксами из романа «Айвенго» Вальтера Скотта?
И вопрос, «кому принадлежит механизм управления», а также «для кого существует управление в целом» — не возникает в случае, когда происходит строительство Нового Мира, Сильного Pax, который служит интересам каждого включенного в такое. И место каждого, его предназначение, положение — может быть различным. И кто-то может оказаться на окраине такого значительного мира, а кто-то — в центре, кто-то может родиться в семье царедворца, а кто-то — в семье солдата в гарнизоне на Рейне, или наоборот, в спокойной сельской местности в Иллирии. И судьба каждого включенного может быть различной, кто-то, возможно, исчезнет в младенчестве от неизвестной болезни, перестанет быть в результате атаки варваров на приграничный гарнизон, станет императором-доминатом или, возможно, проживет спокойную сельскую жизнь и угаснет.
Но «свое управление» — это всегда нагрузка, это всегда напряжение и ответственность, и отказ от такой ответственности может показаться на краткий миг чем-то благостным, но итог такового всегда ужасен, всегда трагичен для тех, кто решит сбросить бремя. И чаще всего такое нежелание длить и желание сбросить возникает в фешенебельных кварталах центра или там, где включены иные миры. Но последствия затронут всех, причем чаще всего после итогового разгрома именно вчерашний разложившийся центр и является тем местом, которое подвергается глобальному опустошению.
И в таком движении управления, в таком строительстве Мира и противостоянии с внешними управлениями и Мирами конкретный управлений может принимать различный вид, может становиться разным по содержанию, структуре, форме. И такая аморфность, в таком движении — может приобретать структуру и форму значительного солдата-строителя, и тогда на вершине такого рывка будет востребован император для консолидации всего этого в атакующую плотность.
Но могут возникать и другие периоды, спокойные времена, когда для упразднения злоупотреблений бессрочного диктатора Суллы на вершине будут востребованы два взаимно-уравновешивающих друг друга консула. И один из них будет избираться от патрициев, а другой — от плебеев, таким образом, устанавливая между различными частями управления особую договоренность.
Конечно же, плотно и эффективно организованная вершина управления, механизм управления — может результативно руководить тем, что происходит, реагировать на угрозы, строить акведуки и глобальные дороги, собирать налоги с городов, народов и царей. Но любое управление и любая его вершина — это всегда то, что требует для своей поддержки особых образований, особых механизмов, которые будут воспроизводить преемственность, будут следовать традициям (стабильность и длительность), устанавливать связь, организовывать адекватность. И в таком процессе будет необходим и сенат, и высшие сенатские роды, и сословие служилых всадников, которые могут устранить род Катилины, но также патриции и плебеи, но и Культ, и другое то, что в сумме будет тем, что будет воспроизводить особую устойчивость.
Развивающийся значительный управлений, после победы над всем внешним, после исчезновения всех внешних угроз, будет требовать чего-то несменяющегося, особой вершины, которая сможет упразднять временные и пространственные сдвиги, при которых такое возросшее управление будет подвергаться значительным внутренним толчкам, внутренним противостояниям значительных усилившихся сверхгруппировок, которые будут рвать такое управление на части. И такая постоянная гражданская война сверхкланов, в которую, как в воронку, будут вовлекаться все внутренние, но и внешние народы и цари, может быть остановлена только с помощью установления «принципата», только через определение верховного лица, первого сенатора, и утверждения способа преемственности. Но через время, после цикла внутренних противостояний, конфликтов вокруг трона, волнений на границах, возможен и доминат, или что-то другое, возможен распад домината на части. В любом случае, управлений будет мутировать, изменяться, становиться иным. И, возможно, после длительного существования он перестанет быть, развалится, будет захвачен, или его ждет иная судьба.
Противопоставление, возникшее в Новое время, на добрую народную республику и плохой империй — это упрощение, ставшее окончательно действительным в 1789 году, в момент противопоставления борца за свободу Брута и тирана Цезаря, свободной народной республики и угнетающей всех тиранической империи. Но также и традиционного доброго галльского и пришлого завоевательного франкского, и конкретного свободного народного республиканского и угнетающей всех королевской власти франков с преломлением всего этого через призму упрощений из истории Рима. Но все такое отрицательное и положительное, и все подобные противопоставления — это только вырванные абстракции, применимые для обоснования существующей повестки, политической борьбы за точку трансляции.
А очередной тиран из истории Древней Греции — это о том, что лицо, находящееся на вершине управления-полиса, возможно, избранное тираном (римским диктором) для выполнения временной функции, после ее исчезновения лишится поддержки, или уже не опирается ни на что (Дионисий Младший, Дион Сиракузский). То есть любой тиран и любой римский диктатор, избираемый на время войны, бедствия или другого чрезвычайного — он всегда опирается на что-то, на общность. Или, возможно, на военную силу, сплоченность, которая возникает в результате решения проблемы, и такая сила и является опорой, тем, что не желает уходить вместе с диктатором. Но если общность решает, что тиран не нужен, тогда устранение его — это только вопрос времени. И поэтому Август сдвинул опорный механизм, то есть подпоркой принципата стала не только армия или преторианцы, но и весь сенат, а после — и народ, что и позволило стабилизировать механизм принципата.
Отсюда, из такового, возможен вывод о том, что в уже существующее управление, полис, племенную оседлую общность, кочующее собрание, разваленное управление, часть глобального управления, может явиться франкская плотность, воинская сила, конный род, а после и захватит такое или уставшее, или разобщенное, и, опираясь только на себя, воздвигнет трон, а после — и новое историческое управление. При этом, в таком варианте, чаще всего отсутствует та общность, которая может свергнуть тирана, в таком нет тиранов, и «механизм управления» вначале принадлежит роду, клану, народности, собранию воинов, плотности гребцов, а на троне представитель от нее, и трон опирается на все вот такое плотное, группирующееся вокруг трона против подчиненной разобщенной плотности. Но через время все подчиненное станет не только чем-то чужим, возникнет синтез, а после — и симбиоз, в результате спайка, слитие, а в итоге — такое историческое управление станет общим для всех, кто будет принимать в таком участие.
Но если «присутствующая выделившая себя общность» «точно знает» или почему-то «решила», что «механизм управления» принадлежит отдельной группе, группировке, лицу. Или о том, что «механизм» принадлежит или работает на кого-то извне, и тогда поддержка механизма общностью будет достаточно низкой, что может стать причиной отказа защищать управление от внешних захватчиков или внутренних атакующих вершину.
Но любое «решил-знает» — сообществу может быть и навеяно или навеиваться, для того чтобы подорвать доверие к своему собственному механизму или какому-то узлу (царь не настоящий, немка). Либо может витать мысль, связанная с древней традицией «симбиоза в управлении», которая может подразумевать, «что даже если кто-то и схватил механизм», то в любом случае он не сможет его удержать, и он опять станет собственностью исторического сообщества, берущего начало в древней воинской династии Хань.
Все это также не исключает того, что определенным сообществом может манипулировать выделенная группа управления, внешний, чужой. И такое сообщество, которое утратило суверенное управление, будет, возможно, считать, что оно действительно владеет и распоряжается управлением, и что управление служит ему, и что оно определяет движение всего этого происходящего, но истинное положение дел может быть иным.
И возможный обман связан с различным, и с низким уровнем образования сообщества в целом, не понимающего, как существуют средние онтологии, что предполагает различные способы затуманивания, что очень конкретно показано в одной из частей романа «Бегство Земли» Френсиса Карсака. И такие задурманенные, в романе Карсака, не видели тех сил и тех, кто действительно был хозяином происходившего, являясь при этом только обедом для таких чужаков.
То есть каково реальное положение дел в таком сложно-происходящем — это всегда не так просто понять, но чаще всего тут приходится руководствоваться новозаветными словами о том, что «нужно не слушать, что говорят, а смотреть на результат», что и позволяет отличить одно от другого. И способов устранения иллюзии и обмана, при захвате узла управления в механизме управления чужими, или метаморфами, в фантастической литературе предполагается немало, это может быть и сильное разгипнотизирование, или что-то другое, как это, опять же, предположено в одной из частей цикла «Маджипур» Роберта Силверберга.
Общее, ставшее частным, и частное, становящееся общим, и перетоки ⇑
Кто может распоряжаться тем, что воспроизводит (воспроизвела) общность? То есть кто может или будет распределять общественные богатства? И при чем тут конфликт, связанный с движением Гракхов? И почему распределяющий не будет распределять таким образом, что большая часть будет перетекать в его «карман», и таким образом общее будет становиться частным, будет становиться олигархическим, сенатским, латифундистским. А после такое ставшее силой от общего, возможно, возжелает захватить механизм управления и навязать волю всему сообществу? Но хуже того, это ситуация, когда «карман» находится где-то у добрых соседей, когда очередная олигархия Коринфа для сохранения власти, но в ущерб всему полису, опираясь на мечи Спарты или Македонии, осуществляет передачу общего тому извне, который и является опорной группой для уже-не-правящих.
В любом случае, все такое, или переток из общего в сильное частное, или хуже того, куда-то туда, станет причиной того, что общность начнет недополучать, системы будут хиреть, и все постепенно будет разрушаться. А в итоге — значительные запустевшие местности, захиревшее тело, отсутствующая демография и итоговый закат и захват такого ослабевшего извне лангобардами.
Возможен и обратный процесс. И «Новый курс» Рузвельта — что это? А тэтчеризм — это обратный процесс? То есть ликвидация общего в угоду частному — может предполагать катастрофические последствия, что может угрожать всему сообществу, всему управлению. Но, возможно, после длительного процесса ущемления частного, ущемления сильного частного — определенные системы также начнут сжиматься, и тут необходимо оживить процесс?
И подобное взаимоотношение может возникать и между различными народами, господствующим и подчиненными управлениями, и для определения такого могут возникать особые термины, такие как «отрицательное сальдо», «меркантилизм», «колониализм».
Причем переток может иметь место и в одном глобальном управлении, и не только между различными группами и общностью, но и между разными территориями, например городом и деревней, востоком и западом, и тогда может возникнуть вопрос о переносе столицы на более сильные экономические территории куда-то на Восток, в условный Византий.
Коллективное и частное, автономия и субъективизация ⇑
И тут всегда разговор о коллективном и частном, о том, что почему-то частное — это всегда инициатива, а нечто коллективное — это всегда бесполезное, аморфное, безынициативное. Но, возможно, все такие размышления о частном и общем — это упрощение?
Предприимчивость, инициатива — это всегда шире, нежели что-то из предпринимательства. То есть можно предположить инициативу на поле боя, инициативность в какой-то игре, но и предпринимательскую инициативу в том числе.
И возможно также говорить об особой коллективной инициативности и предприимчивости. И почему-то у одних сообществ может возникать особый дух предприимчивости, в отличие от тех, кто почему-то лишен духа частной, но и коллективной инициативы одновременно. Причем слово «коллектив» подразумевает определенную слаженность, определенное общее действие, то есть и инициативность, в том числе, для достижения чего-то важного для всех. Возможно, для силовой покупки значительных территорий на Западе или на Юге у того, кто сейчас не может отказать такому?
А из выше определенного можно также предположить и особый «дух коллективности» — это и способность к взаимопомощи, взаимовыручке. И если, возможно, кто-то почему-то лишен особой коллективности, лишен духа общности, он и не способен к коллективному действию и одновременной поддержке друг друга в момент всеобщего устремления, или наоборот, слаженного отступления после разгрома.
Автономность выделенного лица может достигать сверхзначительности, но что дальше? И, возможно, инициативность такого автономного станет сильно противоречить коллективному, и, возможно, коллективное таким автономным будет восприниматься только в качестве ресурса или инструмента, и тут конфликт. И, возможно, разграничение и разрешение такого противоречия может подразумевать и закон, или что-то посильнее, какой-то «новый курс», так как необузданная автономия-инициатива может разрушить общность.
Иногда возникают разговоры о том, что необходимо устранить левиафана в угоду благому частному, но как на самом деле? А может ли частное присутствовать в качестве частного без особой общности, специфического коллектива, который защищает и гарантирует такую частность? То есть частность — это всегда «кость со стола» коллективного? Но и коллективное — это результат сверхразвития частности? А левиафан — это управление, механизм управления, или это вся эта совокупность?
Тут может возникать мысль, что левиафан — это механизм устранения конфликтов между автономными собственниками гражданами-субъектами (сторож с дубинкой). Но и мысль о том, что левиафан — это механический монстр, который подавляет любую автономию, а личность в таком — это только винт, болт. Но возможно, что и первое, и второе — это примитив.
Но как разделить и выделить особое частное, если в том же раннем и среднем Древнем Риме «фамилия» — являлась чем-то совокупным, что принадлежало многим поколениям и родственникам, а в итоге отцу, а после старшему сыну, в том числе и имущество членов семьи (условного «клана») до смерти старшего, а после переходило под управление следующего «отца». То есть, оказывается, наравне с чем-то личным, собственным, частным может быть и нечто общее, и не только в смысле определения такого в формат «коллективной собственности», но и чего-то особого, что невозможно определить в нечто «общее» или «частное».
Можно также говорить и об особой различной родовой собственности, общинной собственности и другом том, что не может становиться собственностью, и выделение его в собственность предполагает разгром рода, или народа, или какого-то управления? То есть в своем собственном управлении будут участки присутствия определенного внутри глобальных фондов, возможно, условно фондов, созданных по частной инициативе (не в качестве законного способа скрыться от уплаты налогов), но переданных затем в общее пользование, что и будет являться механизмом сосредоточения общих, общинных, родовых ресурсов. И в таком мышлении опять различное о движении Гракхов и другом подобном, сильном общем, особой патрии (отцовщине, общине отца, земле от отцов), но и одновременной фратрии (общем происхождении от одного общего отца, земственности), ну или каком-то германском «fatherland».
Но у подвластных, слабых, и глупых царей и соседей любые «общие пространства» — всегда будут объявлены чем-то ненужным, ничьим, неугодным, слабоуправляемым. А после и приватизированы, разделены, разобраны и переданы через частные руки, особым сильным инструментам извне, что с особой силой всегда осуществлялось тем же Римом, так как такие ресурсы могли являться инструментом сопротивления и самостоятельности, особой надеждой на возможный собственный управлений.
И может быть мысль о глобальном поглощении личности коллективом, что предполагает некое учение, которое ликвидирует индивидуальность. Но можно ли окончательно ликвидировать индивидуальность, а зачем? Тем более, что сильное развитие коллективности подразумевает и особое значительное развитие индивидуальности — это двойственный процесс («об индивидуальности» у Редьярда Киплинга в «If»). И отсутствие индивидуальности — это как раз и показатель того, что коллектив настолько слаб, что он не может позволить индивидуальности выделиться и стать чем-то выделенным.
Но мысли о том, что воспринимающий себя частью общего все же всегда в качестве тела индивидуален — это иллюзия. И, возможно, «телесность» — это не обязательно знание о себе в качестве личного. То есть в первичных, малых, ограниченных коллективах — индивидуальность в качестве выделения себя в виде «автономии, способной существовать без общности» — предположительно может отсутствовать, так как ресурсы настолько ограничены, что выживание требует «сильного общего», чему должна быть отдана вся индивидуальность, а иначе — гибель.
Мысль о тотальном левиафане, или о чем-то схожем, о безвозвратном поглощении личности — это может возникать в качестве абстрактной конструкции в работе Замятина «Мы». Но таковое предполагаемое поглощение — это нечто ущербное, нечто нездоровое, тем более, что оно в итоге будет либо преодолено, либо станет причиной вырождения. То есть коллективность — это результат индивидуального акта, частного стремления, которая и является причиной этой коллективности, и наоборот, все это происходит также, а выделение чего-то из этого — это, опять же, упрощение.
А мысли о том, что существует левиафан, который аннигилирует личность — это примитив, и тех, кто попробуют осуществить такое со своим миром, ждут проблемы, так как такие подавленные они — быстро или не быстро, но будут разгромлены кем-то из здорового рядом. То есть представление о коллективном как о полном поглощении индивидуального, в различных вульгарных формах, — это все нездоровое, свихнутое.
При этом а тот, кто лишен собственности — он автономен? И является ли определенное экономическое владение собственностью — залогом свободы, возможности выбора любого направления, образования, места жительства, судьбы в целом? Или все сложнее, или возможно, что именно определенный коллектив, определенная общность и сконструированное ею управление, внутри своих возможностей будет предполагать различную свободу, в том числе и экономическую. И «свобода» — это возможность того, что произведено коллективом, и выпячивание своего частного за счет всего коллектива — это то, что будет коллективом с помощью механизма управления ограничиваться, подавляться?
И тут могут возникать мысли о коллективности, которая игнорирует человека, и человеке, который игнорирует коллективность. Но, возможно, коллектив должен являться способом развития личности, защиты участника, и т.п., а участник должен являться неотъемной частью такого сообщества стремления за горизонт. И подобный модернистский коллектив значительно вскрыт в романе «Робинзоны космоса» Франсиса Карсака.
Истеблишмент, инструменты и механизм управления ⇑
Разговоры о частном и коллективном — могут являться только упрощением, а в действительности все сложнее, а точнее, выделение чего-то, выпячивание чего-то — это все схематизм и голые абстракции.
Допустим, как можно определить разное присутствующее, которое сложно обозначить в качестве частного, в качестве того, что принадлежит управлению, или принадлежащего определенной группе?
Возможно, такое присутствующее сложнее, возможно, это определенный сконструированный для чего-то инструмент. И могут предполагаться различные примеры такого, существующего в качестве определенного инструмента, причем такой инструмент может:
— Возникать и существовать особым образом после или в результате частного, коллективного или иного решения.
— Контроль над таковым может приобретать определенное лицо, группа, механизм управления.
— Результаты того, что производит такой специфический инструмент, могут быть тем, что будет служить какой-то конкретной группе или всей общности.
— Инструмент может эволюционировать, развиваться, становиться чем-то иным, нежели это предполагалось при его создании, переходить под иной контроль.
— Особое может для кого-то быть нужным, и кто-то может через свою собственную инициативу такой инструмент оживлять, изменять.
— Инструмент может являться игрушкой для кого-то, может быть методом манипуляции кем-то, и т.п.
И все подобное частное, коллективное значительно представлено в цикле «Оружейные магазины Ишера» Альфреда Ван Вогта. И среди такого особого, которое нельзя отнести ни к механизму управления, ни к управлению, но и не к некоему частному владению, можно отнести:
— Ост-индскую кампанию, акционерную компанию по строительству Суэцкого канала, различные сложные акционерные общества, мегакорпорации, сосредоточивающие под своим управлением глобальные ресурсы, которые могут включать части различных управлений, чаще всего управлений подчиненных или включенных в глобальное управление (империй)?
— Частные военные компании, особые легионы, которые в обязательном порядке действуют за границами управления. Но при этом в границах конкретного управления, которое воспроизвело и контролирует такое — этому существовать запрещено. И в таком смысле всегда нужно вспоминать о том, что римские войска республики, переходящие Рубикон, обязаны были быть распущены, но почему? Возможно, потому, что все такие военные структуры, иностранные легионы, являлись в каком-то смысле ЧВК?
— А частные разведки? Какова их роль и как конкретно-действующее разведсообщество взаимодействует с таким частным?
— Но и частные аналитические центры, независимые исследовательские, инженерные, консалтинговые, финансовые, менеджерские и другие компании, которые в каком-то смысле могут служить интересам и управления в целом, и механизму управления, но и различному присутствующему, какому-то корпоративному, особому клановому, но и, возможно, применяемому против чего-то вне управления.
— Политические партии, то, что позволяет влиять и устремляться к публичному, к формированию публичной части управления, а через такое — и к чему-то другому, к различному и экономическому, и иному. Возможно, к тому, чтобы продвигать собственную повестку, двигать процесс в особую сторону.
— Общества, религиозные общества, союзы, собрания, лоббизм, неформальное, клубы, фонды влияния и другое — все это как бы и не частное, но и не коллективное. Предположительно определимое в качестве инструмента реализации групповых интересов, но так ли это, или, возможно, многое из такого может являться чем-то другим?
— Средства массовой информации, значительные конгломераты, то, что может являться инструментом сильного влияния на мышление всего сообщества, и не только данного управления, но, возможно, и значительной планетарной общности. И как можно определить вот такой инструмент, кому он служит, кто им распоряжается, в чьих интересах он транслирует те или иные мысли? Сюда же в такое необходимо включить и IT-гигантов.
— Международные организации, которые не подчиняются конкретному управлению, — кому они служат? Возможно, «человечеству», но если человечество не «определено механизмом управления», то есть условно «входящий в человечество» — это не «гражданин планетарного управления», которое «защищает такого гражданина» и которому такой гражданин служит. И тогда чем являются подобные международные организации, если «гражданина-человека» — нет, и кому подчиняются и служат такие структуры?
— И любые «независимые» деньги, и другие «независимые» механизмы — будут принадлежать тому, кто их будет все же контролировать через доступ, через различное монопольное и глобально-манипулятивное. Точно так же касательно и «всеобщих» торговых путей, «всеобщей» финансовой системы. Все это «всеобщее» — к нему можно подключиться, получить доступ и пользоваться только после получения разрешения от того, кто это все как бы «не контролирует», как это, опять же, вскрывается в романе Жерара Клейна «Звездный гамбит».
Каков итоговый механизм взаимодействия такового частного, коллективного и действительного сейчас механизма управления? Как эти сосуды взаимосообщаются? Как происходит переток ресурсов из этих особых структур в механизм управления и наоборот? И такая значительная интеллектуальная, силовая, экономическая прослойка — как она взаимодействует со всем остальным происходящим? И, возможно, у тех, кто лишен таких инструментов, нет подобной силы, подобных ресурсов? И поэтому их управление — это нечто слабое, нечто второстепенное?
Противоречия, их устранение и верховная власть ⇑
Все, что стало чем-то выделенным, сразу же после определения начинает своим присутствием противоречить происходящему, и такая противоречивость может быть достаточно разнообразной.
Очень условно можно выделить различные линии противостояний, противоречий, конфликтов, в зависимости от наличествующего:
— конфликты и противостояния между частными лицами внутри управления;
— отдельным лицом и группой, кланом, коллективом;
— субъектом и всем сообществом или его значительной частью;
— частным лицом и управлением или определенной частью механизма управления;
— выделенной группой, плотностью и другими группами;
— плотностью, этнической частностью и всем сообществом;
— широкой правящей группой и троном, публичной частью или механизмом управления;
— различными частями механизма управления;
— внутри трона между различными домами;
— знатью и троном;
— публичной частью и верхней частью механизма управления;
— представителями, входящими в аппарат управления;
— общностью и правящими;
— той частью, которая хочет идти направо, и той, что налево;
— теми, кто остыл, и теми, кто хочет установить связь;
— экспортерами и импортерами;
— верхушкой управления и крупным капиталом, который желает взять его под контроль и безраздельно обогащаться, не платить налоги и так далее, но и одновременно в результате эволюции все же начать вкладываться в управление, от силы которого и возникает такой капитал, что в итоге и станет причиной создания особых глобальных фондов.
…
Для разрешения противоречий может присутствовать Закон, но Закон должен быть подтвержден Верховной Силой, которая способна примирить стороны, находящиеся в противоречии, и стороны должны соглашаться с предложенным способом разрешения. И такая верховность для конкретного спора может быть представлена определенным институтом управления, но все нижестоящее должно в итоге быть подтверждено особым Высшим Законом, который должен гарантировать правитель, совет старейшин (сенаторов), император или гарант с другим названием.
Многое из противоречивого может и не предполагать разрешения через Закон. Такое, допустим, может не существовать для закона и может не быть им определено. И тогда разрешение возникшего противоречия — это нечто туманное, но чаще всего тут может быть и «кто сильнее, тот и прав», и поиск третейского судьи для разрешения противоречия в случае определенного равенства сил.
Может быть и так, что само управление гарантирует своему действительному участнику полную защиту от всех других неопределенных структур, в том числе и от всего сообщества. Но, опять же, такая защита и гарантия — это на практике, особенно в кризисных точках, может работать как-то иначе.
Но любая неспособность со стороны гаранта, верховного лица или другого представителя всего управления гарантировать автономию (защиту) того, кто является его обязательной частью, — это удар по авторитету всего управления.
В наивысшей точке развития управления статус гражданина (члена, участника) первого управления значителен, и он выше любых других плотностей и образований, потому что за его спиной стоит «все управление», гарантирующее его право всей своей мощью.
Но бывает так, что противоречие настолько глобально, что оно может повлечь за собой значительный конфликт очередных аристократов Юга и джентльменов Севера, в споре, в чью пользу будет происходить распределение национальных богатств, но также и где будет центр, куда идти вообще, кто будет главным. И в такое противостояние будут вовлечены значительные части общности, и значительные части тела кинутся друг на друга, и чем закончится такой очередной конфликт в разделившемся управлении, возглавляемый противоположными правящими кликами, — это всегда неизвестность.
Все противоречия имеют место и право быть. И нет главных или второстепенных противоречий. И все противоречия являются сверхважными для тех, кто включен в возникшее-присутствующее противоречие за что-то или почему-то.
Всегда можно выпячивать какое-то из противоречий. И всегда конкретное противоречие можно использовать для того, чтобы натравить кого-то на кого-то внутри противоречия.
Противоречие может разрешиться, а может и затихнуть само по себе, или участники противоречия исчезнут. А возможно, противоречие станет точкой разрушения какого-то управления.
Для устранения противоречий и организации договоров между управлениями может присутствовать дипломатическая служба, но именно война — это наивысший способ разрешения противоречий (внутри) между управлениями.
«Тело» — это примитивизация действительности, но такое упрощение — это основание всех процессов, и исчезающее, слабое, малочисленное, стагнирующее, неграмотное, ополоумевшее тело — это начало конца, а точнее — это обязательное завершение конкретной субъектии и высвобождение в последующем значительных пространств.
И чаще всего, конечно же, «рыба гниет с головы», то есть, возможно, сам правящий «уже тронулся»:
— Перестал выдергивать «зачем», но также и физически воспроизводиться.
— Решил, что «связь» — это слабоумие, а в результате он к тому же решил стать автономным (эмансипированным), отдельным и от тела, и от необходимости организовывать «поход».
— После эмансипации такой перестает воспроизводить «адекватность» и ее обязательную моральную составляющую.
— Уничтожив «связку между собой и телом», «класс» решит, что он только «сам», и он такой «просвещенный», «модный», «продвинутый», в отличие от «этих». Но именно «эти» — это сила, масса и энергия процесса, именно от них, или благодаря им, вызревший «просвещенный» может себе позволить осуществлять особый «светский, богемный образ жизни», и глубокие размышления о таком представлены в начале фантастического романа «День триффидов» Джона Уиндема. И если такой уже не правящий считает, что он «сам», а не выполняет особую обязательную функцию, то это не правящий, а праздный или бесполезный… И если такой бесполезный — это уже большая часть правящей массы, то особый декаданс и всему конец.
Но, скорее всего, подобный «правящий» и те, кто после такого «плясуна» из «Заратуштры» Ницше, — рухнут, и исчезнут. И, конечно же, уже не правящий, для того чтобы обезопасить себя от ударов снизу, согласно, опять же, Ницше, решит превратить тело в «мигающих», но каков итог такому? Исчезающий «мигающий» обязательно успокоится, станет улыбчивым и глупым, но что с ним сделают те, кто живут рядом, те, кто начнут проникать в это слабоумное пространство?
Итог «правления» такого «правящего» заканчивается демографической, экономической, а в итоге, возможно, если не повезет, то и военной катастрофой (взятие Константинополя), что очень конкретно показано в фантастическом романе «Колодец единорога», о котором упоминалось ранее во введении.
Конечно же, группы управления могут сойти сума, могут ополоуметь и решить, что тело — это нечто ненужное, нечто, что можно поменять на что-то другое. Но все решившие так — уже проиграли.
Проблема в том, что рост тела — это значительный и сложный процесс, который обычно длится века для тех, для кого поколение — это 20-30 лет. И поэтому для того, чтобы взрастить такое сложное и грандиозное — нужны усилия всего собрания, длящиеся множество поколений. А те, кто вокруг, в обязательном порядке должны почему-то закрыть на этот рост глаза? Окружавшие будут всеми силами пытаться разгромить и включить любое пространство, и тем, кто почему-то окажется не готов понимать такое действительное положение дел — конец.
Для взращивания тела необходима сильная удача и сверхзначительные общие усилия всего собрания, длящиеся века. Но для того чтобы рухнуть и потерять все, достаточно проиграть одну войну, одно генеральное сражение, что очень конкретно вскрывает Клаузевиц («О войне»), или просто ополоуметь на пару десятков лет.
И если одно поколение не даст потомства вообще — это конец сразу, но если потомство окажется вдвое меньше предыдущего, то через поколение силы такого народа уменьшатся в два раза, и дальше либо нарастить в два раза, либо перестать быть через поколение, а соседи ждать не будут.
Все попытки заменить собственное родное тело чем-то извне, для того чтобы, так сказать, сбалансировать деградацию — это вначале обязательно несколько успокоит процесс. Но через краткий миг такое, наоборот, сильно и окончательно ускорит и усугубит исчезновение, а после бесповоротно и быстро прикончит ополоумевших. И на месте такого возникнет другой мир, тем более, если приток заменяющих будет происходить не только из другого управления, но и из другого пульсара, как это очень значительно вскрывается в фантастическом романе «Колодец единорога» Флетчера Прэтта.
Разложение тела — это отделение общности от механизма управления, автономизация внутри тела между отдельными представителями, между различными слоями, что в итоге может стать причиной невозможности схватывания такого пространства для противостояния внешним угрозам. Но если, конечно же, существует значительный древний пульсар, а в нем — различные управления, то обязательно возможное вхождение в него и разгром его чем-то внешним, но такое внешнее тоже, возможно, не сможет деактивировать значительную саморазвивающуюся среду. Но в любом случае, атомизация не позволяет эффективно противостоять внешнему, и, как это было сказано, «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Матф. 12: 25-26).
Атомизация может происходить через противопоставление, то есть правящие и тело с помощью определенного «учения» могут предполагаться в качестве антагонистических частей. И их взаимодействие может описываться в качестве взаимной борьбы или желания одних (паразитов) жить за счет других (производителей). В таком представлении «механизм управления» — это враг для собрания, и сообщество должно указанный механизм, в обязательном порядке, уничтожить. Но основная задача правящих, в качестве именно «механизма управления», — это создание общего сооружения, позволяющего осуществлять и базовые функции, связанные с выживанием и увеличением тела, защитой от внешних атак, строительством различных институтов и объектов из присутствующей массы. Но также и выполнение ими высших задач, то есть организация особой связи, особой адекватности, без которой все присутствующее становится свихнутым.
В отличие от этого, развивающееся, умное, образованное, сильное, энергичное, молодое и здоровое во всех смыслах тело (сообщество) — это основание для сильного рывка, для заполнения значительных пространств, роста городов, наук, искусств… И главная задача тех, кто на вершине управления — это не направлять соки на себя, а обеспечить процесс роста тела, его усиление, субъективизацию, спайку с тем, что в нем и вокруг, и значительное такое развитие представлено в модернистском романе «Робинзоны космоса» Франсиса Карсака.
Но конфликт верхов и низов также может быть не просто чем-то выдуманным, навязанным в качестве определенного негативного «классового учения», которое предполагает постоянный конфликт низов и верхов в качестве аксиомы. И, скорее всего, правящие — они правящие не только потому, что они самые активные, организованные, образованные или что-то другое, что предполагается различными учениями об элите, представленными, допустим, в работах Моска или Парето.
Правящие действительно обладают определенными преимуществами перед остальными, и такие преимущества связаны с разным, условно, «доэмпирическим», и чем-то присутствующим в среде, что предоставлено каждому по-разному, в зависимости от его места в управлении. И такое предоставление различных ресурсов также связано и с фактом рождения в определенной семье, слое и т.п. И подобный факт в последующем может предполагать особые разные возможности. Но все это на самом деле, все эти преимущества не будут воспроизводить новую элиту, то есть не стоит путать причины и следствия. И «преимущества» в обязательном порядке, на самом деле, будут консервировать систему, будут ограничивать возможности низов, будут являться причиной классовости, что в последующем станет глобальным следствием после остывания и станет в итоге основной причиной гибели системы.
В итоге, преимущества — это не что-то положительное, а нечто пролонгирующее завершение, и такое завершение можно отдалить (снять), открывая доступ для активных из общности. То есть преимущества — это следствие, а не причина и не основание. Причем и функции, выполняемые в системе, — это тоже не причина этих функций класса, элиты, то есть функции — это причина чего-то другого — это производное от. То есть не стоит путать «то, что уже произошло» с тем, «почему это возникло», как это предлагают различные авторы.
И скорее всего, правящие, в своем действительном определении, являются теми, кто может возглавить особое движение за горизонт, и такое движение будет предполагать в итоге и «остывающую адекватность», сумму традиций, значительное возникающее управление, мощную общность, хозяйственную систему и другое. То есть присутствие необходимо как-то определять, определять в особом глобальном значении, и если такого определения — нет, нет «определения движения в сущностные формы», то законсервированное, остановленное, остывшее пространство — будет взорвано изнутри или атаковано снаружи.
«Общность без энергии» — находится в постоянном разбалансированном движении, в состоянии наращивания энтропии, возникающей неадекватности. Что в итоге приводит к гибели морали, нравственности, законности и отсутствию прибавочного продукта, положительной производительности, воспроизводства общности во всех смыслах, глобальных проектов, и задач в том числе.
И задача действительно правящих — это способность к привнесению сюда особой энергии, особой адекватности, которая станет причиной конституализации всего происходящего. Но если остались только функции, или привилегии, но нет вот того действительного — тогда сначала сгниет «класс», а после и тело.
Множественность защитных и удерживающих оболочек ⇑
Представитель племени, древнего управления, древний римлянин, так же как и условный средневековый человек — всегда был окружен, а также был включен в различные общности и структуры, и только условно можно говорить о каком-то глобальном управлении, которое поглощает все остальное.
И мысль о том, что в Греции и Древнем Риме, когда возникает условное полисное управление, исчезают другие наслоения или постепенно отмирают по ненадобности — это иллюзия. Все то старое содержание, все те микросообщества — они трансформируются, они изменяются, они мутируют. Но неизвестным для «свободных», в условную постиндустриальную эпоху, является факт того, что только раб был лишен включения в различные микросоциальности.
То есть тотальная автономность — это как раз удел рабов, а не действительно-свободных в границах той свободы, которую предоставляет управление своему участнику. Раб был выдернут из своего мира, из той значительности, которая его окружала, воспитывала, заботилась о нем, защищала его, и с которой он вместе добивался чего-то, мог быть участником с определенной ролью. Но выдернутый из того, возможно, разгромленного мира, он становился «освобожденным», или автономно-свободным от возможности быть действительным участником, и становился «освобожденным от предназначения» предметом эксплуатации, скотом из работы «Возвращение в дивный новый мир» Олдоса Хаксли.
В условные Средние Века смена одного сеньора на другого, который иногда владел той, а после иной местностью — не производило сильного потрясения для местного сообщества, в которое был включен участник конкретного общинного собрания. А присутствовавшая община являлась тем, во что трансформировалась определенная племенная структура, и если в романской местности такой структуры вроде бы и не предполагалось, но новопришедшие в обязательном порядке привносили это с собой. А в городах и у аристократии присутствовали собственные микросообщества: профессиональные, религиозные.
Одним из таковых базовых микроколлективов является именно институт семьи, без которого воспроизводство человека становится чем-то достаточно сомнительным, и это связано не только с фактом естественного воспроизводства. Семья — это также та микрооболочка, которая передает особую память прошлого и включает пришедшего в происходящее. И мечта Платона и подобных схем о другом способе производства и социализации — это все достаточно сомнительно, и адекватность такого воспроизводства может воспроизводить нечто, возможно, нежизнеспособное, о чем предположительно говорит итоговый опыт Спарты.
Но когда идет рост, идет наслоение, и тогда тот, кто принадлежит растущему управлению, будет и ограничен, но одновременно защищен наслоением из различных наслаивающихся оболочек. Но когда происходит обратный процесс, и оболочки превращаются в нечто эфемерное, в том числе таким же эфемерным становится и управление, то те, кто все же по каким-то причинам сохранит микросообщества — будут обладать несомненными преимуществами.
При этом все оболочки, кроме своего защитного эффекта, обладают также ограждающими свойствами, причем не только сдерживающими, но и теми, что ограничивают отдельное лицо, сдерживают его не только возможные антисоциальные порывы, но и другие стремления, возможно, творческие. И всегда сложно понять и точно определить, что из этого является чем.
И может возникнуть радикальная мысль, что для неограниченного творчества необходимо все это закрепощающее разорвать и уничтожить, но что ожидает такое лицо, но и всю общность также, после разгрома защитных механизмов? И тут возможен конфликт между частным-творческим и всеобщим выживанием.
И, конечно же, отдельные активные — это те, кто двигают процесс вперед, они те, кто преодолевают включенность и предопределенность, они — тот механизм, который позволяет «обнаруживать нечто», что в дальнейшем будет применяться всем сообществом для своего выживания. И творческая энергия, активные порывы, могут являться тем, что позволит выигрывать сражения, обнаруживать новые управленческие решения, создавать грандиозные музыкальные вырванности оттуда, но и совершать научные открытия, создавать мировые образцы литературы, живописи, технические усовершенствования и другое.
Но, опять же, все это творчество обеспечивает конкретное управление, именно его оболочка позволяет вызревать и созревать такому, и поэтому желание ее разрушить может являться причиной завершения всего такого творческого, что, возможно, требует определенного охранительства от разрушительной силы творческого.
И тут всегда дилемма, каким образом можно организовать неограниченное творчество, способное вызревать только в значительном управлении, именно которое и позволяет вызревать такому индивидуальному. Но и, одновременно, не утратить контроль над таким, когда особая автономия разрушит управление, а после и катастрофа, которая приведет к значительным потрясениям, что, возможно, станет причиной новых Темных веков, в случае если управление перед этим займет площадь всего пульсара.
Действительное гражданское общество и обязательная субъектия ⇑
Условное «гражданское общество» — это подпорка механизма управления, а точнее, это особое решение проблемы связи воедино механизма управления и общности, которая как бы в разных разрезах видится, то в качестве такого механизма управления, но и чего-то другого. Так как включенный в такое как бы и участник народного собрания, и воин, но бывает, что он и отец семейства, и участник религиозной процессии или особых элевсинских мистерий.
Такой единый механизм, как это представлено в романе «Колодец единорога», может быть воспринят через некий римский вариант, где такая сцепка очень жестка, что будет противоречить другим способам слития, а именно — германским племенным демократиям. И итоговым рассуждением о таком «жестком» будут мысли Платона о деактивации частной семьи и подчинении всех участников такого сообщества в качестве единого инструмента, но инструмента для чего?
Промежуточным, или более слабым вариантом, будут перенесенные на такое сообщество равных идеализированные представления из средневекового сообщества-рыцарства, где как бы присутствует и общая сцепка такой общности, но положение каждого отдельного представителя все же не зажато в границах конкретной функции, а находится в границах деградирующего в графство бывшей «земли» соплеменников. То есть сообщество таких «достаточно свободных» также предполагает и определенную иерархию, а также и тех, за счет кого будет происходить иерархия в сообществе, что предполагает превращение бывших свободных общинников в бесправную чернь, рабов и тех, кто только частично подвержен тотальной эксплуатации. Что очень определенно показано в начале романа Франсиса Карсака «Этот мир — наш».
И такое «истинное гражданское общество» видится в том же романе «Колодец единорога» представителями различных миров несколько иначе. То есть наследники романского мира представляют такое «гражданское» — именно в качестве жесткого управления, а потомки условной кельтской или германской традиции видят такой мир как-то по-другому.
Но если в таком или ином мире дети и старики — это не общие дети и не старики всего сообщества, то, увы, но — это не гражданское общество в том его действительном значении, что подразумевала полисная или племенная общность. И «гарантировать» такую обязательную общность может кто угодно, допустим, совет старейшин, сенат или «одинокий на троне», как это представлено в цикле «Дорсай» Гордона Диксона, в романе «Тактика ошибок».
И подобная общность — это не аморфное собрание неопределенных существ, такое, возможно, подразумевает обязательное слитие-общность «для решения задач общими усилиями», с распределением ролей согласно выполняемым функциям. А не только получением таковыми «свободными»-присутствующими неких бесполезных абстрактных прав, без возможности для их реализации, и тогда, возможно, это особая субстанция, возникающая после эдикта Каракаллы, которая в результате такой «гражданственности» устремляется к поглощению себя чем-то внешним.
5. Трансформации внутри управления ⇑
Давление на правящих снизу и контр ⇑
В управлении происходит постоянная консервация правящих групп, и обязательное остывание предыдущего сильного стремления, и все это является причиной возникающего давления снизу, и опять же, все это и нечто поддерживаемое организованное извне. И это также всегда борьба за особые привилегии, место, право, ресурсы, положение, трибуну, точку…
При этом стремления и извне, и изнутри — могут и совпадать, а также использоваться в качестве инструмента или ресурса для достижения чего-то основного для определенной стороны, игрока, группы, участника…
Для работы с таким с неведомых древнейших времен, скорее всего, создавалась масса практических методик, выдумывались и теории, и конкретный инструментарий в виде специальных организаций. И работа с таким предполагает воображаемое и нацеливание таких групп, и их перенацеливание, то есть манипуляцию всем этим.
Возможно, конкретные группы устранялись, другие включались в процесс. И все такое происходящее, все «связи» и «концентрации» — всегда требовали особой оценки и понимания такового, как это вскрывается в фантастическом романе Жерара Клейна «Звездный гамбит».
Но основной причиной возникновения тех, кто может передавить правящих, является не способность обеспечивать правящей группой свое «главное предназначение» или работы с загадочным «куда», но и «зачем», «для чего», «почему»… ну и «как» в итоге. А вокруг такого — организация совокупной жизни всего организма, обеспечение роста, развития, целой жизни… И если правящие заняты собой, если они заняты неким пустым праздным времяпровождением, то это начало конца, и, скорее всего, «подавление» не позволит решить сильную проблему.
Происходит быстрая замена бывших правящих, идет расформирование старых слоев правящих и спайка с прибывшими. Статусы и роли становятся иными, кто-то что-то или все — теряет, а кто-то приобретает новое положение, и все это происходит на фоне эксцессов и чрезмерного насилия, сверхэксплуатации.
В итоге происходящего будет накоплено немало обид, немало ненависти, а через время возможна контрреволюция или достаточно условный возврат к предыдущему, после того как новая элита устанет либо сольется со старой знатью в нечто общее, но желающее вернуться к тому, что было до кризиса. И контрреволюция будет происходить в каком-то смешанном варианте, без абсолютного возврата, так как все уже произошедшее — это необратимый акт.
И процесс революции или контрреволюции — может подразумевать сильную дестабилизацию всего пространства, возможный внешний захват части управления, последующую частичную или полную утрату суверенитета, или возможную потерю контроля над какой-то частью тела…
Ситуация «спасайся, кто может».
Сокращение может произойти в результате экологической или другой катастрофы, например очередной чумы, но также и неумелого управления сообществом (инструментами, процессами, производными), глобальной войны, особого старения тела…
Когда возникает вспышка неизвестной эпидемии, то она также поражает и субъектии вокруг, то есть происходит запустевание всего пространства. А при возникновении глобального противостояния возможно также сокращение населения у всех участвующих игроков, но с особыми исключениями, то есть на это будет влиять также, где, как, каким образом, но и на чьей территории будет происходить противостояние.
Но глобальная причина гибели тела — это затухание особого центра. И внешним признаком выявления такого процесса может являться запустение сельской местности, на что указывал Шпенглер в «Закате». И если правящими не будет найдено решение, то управление — будет разгромлено и поглощено теми, кто по соседству, если не происходит одновременное схлопывание пульсара или другая, особая трансформация всего пространства, поглотившего и пульсары, и управления.
Если тело, по каким-либо причинам, сокращается быстрее, чем исчезает группа управления, тогда группа оказывается в достаточно сложной ситуации, в ней возникают ненужные части, а в последующем — и серьезный конфликт внутри самой объединенной группы, чем непременно воспользуются соседи.
Сокращение, замена правящих и стареющего тела ⇑
Пространство-тело управления может быть занято пришлыми: заполнение варварами с окраин всех опустевших провинций, а в итоге — и римских городов. То есть готы, вандалы, лангобарды и другие явившиеся проникают в запустевшую сельскую местность, заменяя и ассимилируя исчезающих римлян, в итоге проникая и в города, захватывая целые провинции и провинциальные столицы, но в итоге и сам Рим будет занят лангобардами.
Замещение правящих может происходить с помощью нескольких сценариев. Правящие могут быстро исчезнуть в результате конкретной катастрофы, а после их могут в целом или частично заменить другие:
— Гибель правящих может случиться в результате конкретного военного поражения, когда в «одном месте» (на одном поле, судне) могли быть собраны те, кто входил в группу управления.
— Деактивация верхнего звена может возникнуть в результате осуществленного заговора, интриги, дворцового переворота, отсутствия наследников, несвоевременной смены, ну или чего-то похожего, что может повлечь за собой замену всего правящего рода, всей правящей верхушки. В итоге вся конструкция может покоситься, начнет падать и, возможно, даже рухнет, вызывая в результате смуту, лавину, катастрофу. И падающий каркас может рухнуть на голову всему правящему классу, и телу в том числе. И таким событием непременно воспользуются соседи, и не только те, у которых наличествует управление, но и те, кто устроен несколько иначе.
— Гибель верхов также может произойти в результате особого специфического вырождения законсервированных правящих, а итог — это вымирание сначала верхней части конструкции, а после — и всего тела.
А в результате случившейся катастрофы, возникнувшей пустоты, все придет в движение, и опустевшее пространство будет заполнено. И кто-то, живущий по соседству, воспользуется ситуацией и захватит это сжимающееся и утратившее преимущества.
Распад очередного бывшего первого управления после многовекового роста и последующего остывания ⇑
Поколение 98 года.
В результате длительного увядания, давления снизу, суммы значительных противостояний и столкновений, в итоге древнее глобальное образование может распасться на куски, и часть бывшего древнего тела будет разобрана внешними игроками, как это, допустим, представлено в романе «Академия» Азимова.
И на месте «управления 1» — может быть условный Амстердам, а не Антверпен, или что-то другое…, а на месте «управления 2» — Богота… И в обязательном порядке в ядре правящих можно обнаружить потомков тервингов.
И когда условный Рим растет, то веселее всего в его центре, поближе к Капитолию, а когда падает, тогда центр управления — это точка наивысшего упадка и коллапса, из которой все бегут в новые центры возникающих управлений.
Когда Рим растет, то больше всего ресурсов в центре управления, и сильнее всего они изымаются на периферии, куда в такие времена направляются различные аферисты, солдаты удачи, искатели приключений, выброшенные из…, желающие жить по своим правилам на очередной окраине...
Когда Рим растет, тогда «особый центр» находится в экономическом, политическом центре. А когда Рим разлагается, то такой центр сдвигается в особые точки, в места пересечения торговых путей, в особые разломы, где все относительно замирает, в точки консервации, как это описано в «Академии» Азимова.
Катастрофа, бегство элиты и брошенное тело ⇑
Может случиться, что в результате военного поражения и последующего захвата тела, произошедшей революции или возникшего особого слабоумия правящих, которые почему-то вдруг решают передать управление общностью кому-то, в итоге может оказаться так, что тело и пространство — будут брошены. При этом сама общность, возможно, долго не будет понимать, что происходит и что произойдет в итоге на самом деле.
В последующем бежавшие после гибели группы и отдельные представители от них могут продолжить свое существование в других местах…, пытаясь встроиться в чужие управления, в наличествующие в них процессы. И такие, уже не правящие, скорее всего, в большей своей массе потеряют особый бывший статус.
Только часть из покинувших древнее угасшее управление, те, кто будет обладать определенными способностями или древними родственными связями, возникшими ранее между правящими домами, могут встроиться в процессы как-то по-особому, возможно, сохранив привилегии и состояния. И, как всегда, что-то из такой массы станет служить особым интересам управлений за преобладание в той или иной игре в качестве особого спецматериала.
Особые бежавшие группы могут, в случае присутствия сформированного глобального пространства (суммы родственных пульсаров), а также наличия у них «особого сильного мировоззрения», закупорить себя и, возможно, продолжить существование в качестве «мировых групп», оказывая влияние в последующем на судьбу всего пространства как-то по-особому исходя из своего древнего сильного опыта. И «мировые группы» — это, чаще всего, потомки именно групп управления древнего образования. Но, возможно, не только управления, а еще и тех «особых стабилизаторов», которые позволили группам не исчезнуть в кипящем происходящем. И «сильный опыт» групп не является только профессиональным знанием об отраслевом предмете, тут все сложнее, что очень интересно показано в «Академии» Азимова.
6. Мутации внутри управления ⇑
Одинокий «гражданин», «человек мира» ⇑
Тот, кто не хочет кормить свою субъектию, станет кормом для чужой.
И тот, кто думает, что он может существовать вне конкретной общности, как-то сам по себе — он, конечно же, тот, кого ждут значительные испытания. А в итоге, скорее всего, он станет удобрением для чужого мира.
1) Предположим, что где-то на заре времен возникает древний полис, и в нем живут жители, которые защищены мощью армии полиса (из граждан), охраняются законами полиса, у полиса наличествуют стены, присутствует конкретная хозяйственная система, позволяющая выживать отдельному включенному хозяйству, учению о гражданине и их сумме в качестве «полиса». И в таком полисе у всех наличествуют роли, каждый является функцией такого полиса, и благодаря конкретному включению и совместным усилиям – вся система выживает.
2) А рядом в степях вокруг полиса (или за горами) существуют кочевые и оседло-кочевые племена, в которых тоже присутствует «член племени, конкретной фратрии, рода», наличествуют собственные законы и правила, которые защищают каждого включенного в такое сообщество. И каждый в таком организме выполняет свою особую функцию, и у него присутствует собственная роль. И те, кто решает отвечать за жизнь всего племени, отвечают за всех, а те, кто инициирован в качестве воина или матери — они все выполняют свое предназначение, жертвуя собой ради выживания такого целого.
3) И любого вдруг решившего, что он сам по себе и не обязан включаться во что-то подобное, ожидает особое разочарование в результате такой слабоумной самоуверенности. То есть, скорее всего, он как-то все же окажется включенным в это происходящее, но уже только в качестве вещи, жестоко эксплуатируемой до степени небытия. И он будет представлен в происходящем или в качестве живого товара, а если нет, то, возможно, после оценки его ненужности — просто уничтожен, или самоуничтожится, не обнаружив для себя хозяйственной возможности для жизнедеятельности в такой системе.
И суть всего происходящего заключается именно в таком действительном положении дел. И если ты не принадлежишь конкретному роду, народу, группе, общности, управлению, и она тебя не защищает всей своей мощью, и ты при этом не выполняешь внутри нее свои обязательные обязанности, — то ты будешь (быстро или постепенно) превращен в вещь, товар или что-то похуже такого.
Но если твоя субъектия не служит тебе, а ты ей, и она вдруг почему-то является только чужой вещью, то впереди такого тебя ожидают окончательные неприятности. И ты обязательно станешь живым инструментом для кого-то. И если группа управления (предназначения) не руководит строительством собственного мира в интересах каждого участника, а распродает остатки общности, пытаясь выжать последние соки, то все, увы, плохо.
А тот расслабленный, которому скажут, что ему не обязательно принадлежать конкретной субъектии и быть частью ее, и что он сам по себе, и что он «свободный человек мира», «гражданин мира», согласно размышлениям очередного Ф. Оппенгеймера и различным «Переосмыслениям». Но скорее всего — это обман для лишенцев, возможно, в границах очень значительного происходящего, для того чтобы лишить такой будущий товар его естественной защиты.
Гражданин, из воображаемого галактического или планетарного мира, не существует без конкретной субъектии. А так как «мир вообще», «человечество вообще», «человек вообще» — не существуют, не являются субъектией (не определены общей целью), субъектом, то, соответственно, и «гражданин такого мира» — это фикция, и подобное можно обнаружить в размышлениях Ницше в «Заратустре». Но, возможно, такая фикция для чего-то и кому-то необходима, но для чего — это уже следующий вопрос. А в чью пользу будут «освобождены» те или иные «свободные», вчера еще обладавшие собственным коллективным предназначением, — это, как всегда, будет решаться как-то конкретно (см. «Звездный гамбит» Жерара Клейна).
И, возможно, в фантастическом «мире без общностей» общности обязательно будут, и будут особые скрытые сверхсильные группы управления. Но все остальные, все, кто окажется вне явно-сильного, сильно-организованного (в котором их роль и место обозначены, а также присутствует особое предназначение у такой общности) — будут существовать в качестве живых предметов (Elysium).
Лишенные воображаемого включения, но все же включенные в особый выдуманный мир, будут подвергнуты сверхэксплуатации для целей быстрого и окончательного их устранения, как это происходит в одном из фантастических миров.
А представителей великих мировых групп, чаще всего, судьба очередной субъектии почти не беспокоит. У «групп» своя особая судьба, конечно же, иногда сильно связанная с конкретным историческим управлением, но если цели расходятся, то может быть и как-то иначе, как это вскрывается в романе Фрэнка Герберта «Дюна».
Воображаемый «механизм управления» может подвергаться атаке, то есть не только фантастическое управление в целом, но и сам механизм или его отдельные узлы, представитель, лицо, представляющее управление. И поэтому любой механизм должен вроде бы как стремиться к самосохранению, и любая общность (представленная в фантастических романах), которой принадлежит конкретное управление, должна вроде бы как тоже защищать свое управление, но ум такой общности может быть подвержен особой атаке.
Возможно, общность, которой в целом принадлежит управление, ну или правящие решат, что им нужно жить для себя, и что они (общность) правящие не от силы, массы, мощи субъектии, от которой они и являются правящими, или благодаря чему они не превращены в удобрение. Но что им вдруг почему-то необходимо направить «все ресурсы общности на себя», нужно организовать особую сверхэксплуатацию, но ни для чего, или, возможно, для неопределенного (или) извне?
Через время, после того как субъектия будет израсходована — она будет разобрана, уничтожена, захвачена. И особых неправящих — тоже ждет завершение, так как тем, кто извне, они нужны, но тоже только в качестве продукта, если они не представляют конкретную развивающуюся субъектию, в которой присутствуют составляющие, позволяющие такому образованию присутствовать в особой исторической действительности. И они, в таком случае, не правящие, а подвластные, товар…, в случае, когда они не на вершине исторического управления.
И, скорее всего, уставшие правящие, утратившие субъектию, не смогут сорганизоваться в «мировую группу». И для такой особой «организации без тела» — нужен особый опыт, учение, особый центр (цад…), для последующей организации такого опыта-практики существования вне тела. И кто знает, куда делись финикийцы, согдийцы и другие?
Правящие в конкретной субъектии — не обязательно будут являться только механизмом управления. Скорее всего, подобная правящая субстанция присутствует в симбиозе со всем присутствующим, и только «часть» такой субстанции является прямым механизмом управления.
А утрата особого управленческого мышления, и в верхах, и в низах, а также и трансляция со стороны какого-то «сосредоточения» мысли «об обязательной необходимости утраты такого мышления определенным сообществом» — это процесс действительного обрушения возникшего исторического управления. То есть сначала «управленческое мышление», затем исторический субъект, который будет являться точкой сосредоточения разрозненных стремлений значительной общности, но в итоге, в случае утраты такого мышления или его мутации, такое станет причиной ликвидации почему-то уже не нужной особой онтологической сущности.
Большая часть общности, после лишения ее сковывающего механизма управления, не сможет существовать в качестве именно этой общности, она будет поглощена и перейдет на другую систему координат.
Но тут может предполагаться определенное «но»: представим себе один из многих миров, предполагаемых в фантастических романах, и предположим, что согласно очередному вымышленному сюжету, все остальные управления отсутствуют, а технологии позволяют производить прибавочный продукт без общности — то что тогда, возможно, что-то из Хаксли?
Утрата управления и ее последствия для тех, кто также утратил и различные формы самоорганизации, сплочения ⇑
Но, возможно, сейчас уже почему-то вдруг, в очередном фантастическом мире, наличествует «самостоятельный гражданин», который не включен в другие коллективности, и ему противопоставляется «механизм управления», и такая ситуация — это маркер последних времен любого воображаемого управления или такой уже не-субъектии. И такое — это показатель накопления глобальной автономизации, которая разложила действительное сообщество, в здоровом состоянии состоявшее из множества различных устойчивых микроколлективов, как это показано в фантастическом цикле «Дорсай».
И когда кто-то утверждает, что микроколлективность — это обязательное содержание доиндустриального сообщества, а в современности, в индустриальном мире, а тем более в особом «постиндустриальном», должны исчезнуть все микросообщества. Но в итоге состоявшейся эмансипации вместо гражданина возникает люмпен, поп-культура (китч), культура массового потребления, а управления и различные формы сплочений — деградируют, теряют силу и исчезают, уступая место различному, до времени скрытому. При этом необходимость механизма управления становится бессмысленной, и он заменяется особыми условно «корпорациями по добыче пряностей», но тут речь идет не просто об экономических субъектах, тут все сложнее. И «корпорации», которые возникают в момент устранения управлений — это «корпорации, схваченные из тех, кто включен в плотности» из цикла «Дорсай».
А те, кто сохранит «плотность» (племена Арракиса), которая может предполагать нечто различное значительное, будут обладать сверхпреимуществами перед таким вот одиноким и лишенным защиты люмпеном, в который определены все бывшие граждане погибающих управлений, как это представлено в цикле «Дюна».
Такое фантастическое разгромное положение дел можно было наблюдать во времена упадка Рима, когда вторгающиеся варвары, обладавшие элементарным родом-племенем, располагали преимуществами перед автономными римлянами, у которых исчезло то глобальное управление, которое их защищало. А перед гибелью «механизм управления», как обычно, деактивировал и все остальное, что могло противопоставить себя мутировавшему механизму.
Плотность может быть различной, это может быть сохранившийся род от включенной народности, таковым может быть профессиональное или другое сообщество, особый аристократический древний род, часть мировой группы, что угодно. Но такое угодно сразу же повышает статус такого включенного во фратрию (братственность) перед другими уже «освобожденными», и одновременно лишенными защиты, которую предоставляет механизм управления, который в современности почему-то свернул шею всем микроколлективам, но также и дистанцировался от поддерживающего его участника управления.
Дистанцировавшийся механизм управления, скорее всего, не является частью субъектии, которая, как рыцарское копье, представляет из себя механизм специфической атаки. И такой уже выхолощенный механизм — это нечто, что поворачивает все сообщество таким образом, чтобы его специфическим способом употребить в качестве особого источника поддержания потребления ради потребления… И такой факт потребления — это конец и управления в целом, и всех включенных в такое, и из сейчас — это может быть и непонятно, так как подобный процесс может длиться десятилетия или, возможно, века.
И, возможно, трансформация все-пространства космической цивилизации происходит постоянно перед глобальным схлопыванием пульсара и возникновением черной дыры, а после, через время, возможно, вспыхнет нечто новое, о чем более подробно речь идет в «Академии» Азимова.
Может присутствовать всеобщая мысль о том, что «управление — отсутствует», а вместо него присутствует некая «благостная самовоспроизводящаяся система для всех», в которой нет ни верха, ни низа, но так ли это? И любой разговор о том, что «управление — отсутствует», возможно, подразумевает, что оно присутствует, но оно не является субъектией? То есть это все же особая форма управления, которая не подразумевает «для чего управления?», а представляет из себя только особый механизм удаления ненужных мыслей и сокрытия. И любое управление подразумевает различные звенья, то есть и те звенья, которыми управляют, но и сумму звеньев управления, а также и верхнее звено управления. Но иногда так случается, что почему-то вся управляемая субстанция с удовольствием радостно встраивается в систему контроля над собой, и прилагает для этого максимальные усилия. Но для чего и почему субстанция вдруг приняла глобальное решение о тотальном включении себя в механизм в качестве лампочки — это для нее останется загадкой, так как мысли о таком, возможно, будут устранены из сознания особым неживым монстром, особым «берсеркером». И опять же, система управления и контроля подразумевает не только управляемую массу, но и «управляющее звено», которое принимает различные стратегические управляющие решения, при этом мысль о таком звене почему-то также отсутствует в сознании, но «система управления» все же присутствует, что, опять же, говорит о «звене». И такое положение дел, и такие проблемы отсутствия-присутствия значительно показаны и раскрываются в различных частях фантастического цикла «Берсеркер», ну или, допустим, в романе Жерара Клейна «Звездный гамбит».
Деактивация активного тела уставшими правящими ⇑
В фантастической литературе ХХ века существует немало сюжетов, предполагающих решение вопроса противостояния развивающегося тела и уставшего ума. Предполагается, что в результате значительного многовекового роста грандиозного управления (суммы управлений) возникает сильное, активное, молодое, образованное тело (разноч.), которое в каком-то смысле потрясает основы трона. То есть определенный замкнутый котел, а в особенности его верхняя часть, подвергается особым сильным всплескам, ударам снизу, что может или разорвать сосуд, либо вывернуть его верхнюю часть.
И такая активная масса желает изменений, стремится вовлечься в активное созидание чего-то запредельного, требует перемен, и коренных социальных изменений в итоге, разрывая оболочки и шаблоны, которые в каком-то смысле сковывают подобную сверхактивную общность.
В случае возникновения подобной ситуации, для ее разрешения, в фантастической литературе, предположительно в романе «Звездный гамбит», предлагается:
— Оставить все как есть, ожидая, что возникшая активность устанет, постареет, а в итоге — и утихнет. Но тогда возможно, что либо внутренние или внешние игроки, но и противники воспользуются таковым активным для атаки на существующий миропорядок и на верхи с помощью учения, требующего устранить существующий слабый порядок, а после и революции, и потрясения. А при этом кто может дать гарантию, что следующее поколение будет менее активным?
— Самим возглавить поход, что требует предложения чего-то сверхзначительного. Но если правящие уже достигли последней степени разложения, тогда они не в состоянии что-либо производить, разве что имитировать, но это не позволит удержать процесс разложения и блокировать атаки снизу. В итоге — утрата контроля над телом, которое, возможно, отбросит сгнивший ум, но возникнет ли новый «ум из тела», или субъектия погибнет — это неизвестно.
— Глобальная война — это направление усилий вовне, куда иногда выплескивается лишняя энергия выросшего грандиозного тела (пульсара). Но опять же, подобное в случае неудачности такого предприятия может закончиться трагически и для ума, и для тела. И возможно выплескивание через организацию воинских походов (гунны, авары, викинги…), но когда иссякнут те, кто выплеснулся, то что останется на бывшей родине?
Другие способы устранения, представленные, условно, в фантастических романах Хаксли «О дивный новый мир», «Остров», и других в том числе:
— Организация броуновского движения и воспроизводство массы вместо субъектии, но и также создание противоречий, автономизация, мозаичное мышление, отрезание от действительных знаний и распространение деструктивных учений, которые могут отвергать продуктивный образ жизни. А в итоге — деактивация активного с помощью особого неадекватного мировоззрения. Но если все же значительное молодое поколение остынет и не воспроизведет потомство, и следующее поколение в том числе, получив также заражение от ментальной заразы, то дальше все двинется по наклонной.
В итоге уставшие правящие останутся без сильного, образованного, но и, казалось бы, опасного тела. И тут вопрос о других субъектиях рядом, о том, в каком они состоянии, но также и о ситуации во всем таком пространстве, то есть в каком состоянии мегапульсар и центры в нем: он растет, или тоже разложился, или по-другому — это означает, что центры в нем не производят особую энергию роста.
Или сложилось положение, при котором все разложилось, и возникла особая «стадия трансформации», подкрепленная технической возможностью, что позволяет организовать «Новый мир» Хаксли.
— Виртуальный мир в качестве единственно-существующего, отсутствие социального общения, ликвидация общности и микро-общностей, запрет передвижения, отрезания от действительности с помощью различных технологий, опять же, как это представлено в различных фантастических предположениях.
Но итог — это гибель старого тела, и если все же нет возможности «устранить варваров» (их бесполезного ожидания), то значительные, или даже итоговые катастрофические проблемы, как это показано в романе «В ожидании варваров» Джона Кутзее.
И, предположительно, любая «Атлантида» в итоге будет выбрасывать кого-то за очередной энергетический барьер, на континент с острова, и, возможно, только эти выброшенные и отрезанные от высокого свихнувшегося, генетически «улучшенного» — это те, кто сегодня являются предками сегодняшних живущих.
7. Взаимодействие управлений и того, что перестало быть таковым ⇑
Рост, включение других и мировые группы, потерявшие в прошлом тело ⇑
После долгого периода вызревания и различных микропротивостояний может возникнуть сверхсложное образование или особая субъектия, которая пытается заполнить собой пространство.
— Растущая структура может поглощать затухающий материал, пространство и части бывших великих субъектий, включая все это произошедшее ранее в различной форме.
— В подобном пространстве, кроме обычных «групп управления», будут встречаться и те, которые когда-то потеряли свое тело, а после такие собрания развивались специфическим образом, приобретая особый глобальный статус благодаря своей странной судьбе, старым знаниям разных вопросов, накоплению различных ресурсов, которые могут быть разбросаны на глобальном пространстве.
— Развивающаяся субъектия будет стремиться заполнить собой все пространство, вобрать в себя все структуры, стать чем-то всеобщим и всепоглощающим. И подобная субъектия будет достаточно благожелательно относиться ко всему, что находится на таком пространстве, пытаясь ради приобретения быстрых преимуществ вобрать в себя все. Но после наступит наивысшая точка развития, а дальше — очередная неизвестность…
При вхождении в другую пирамиду «через включение» может значительно измениться местоположение входящих. И такое вхождение может подразумевать различные способы осуществления подобных маневров.
Из рисунка видно, что после такого способа включения «группа», контролировавшая «старое тело», будет включена в «тело глобального проекта», теряя при этом все приоритеты бывшего включения, оказываясь только частью глобального тела.
А «тело вхождения» при таком способе оказывается даже ниже по статусу, чем любой представитель глобального тела, подвергаясь при этом чрезмерной эксплуатации.
И согласиться на такой способ вхождения «группа вхождения» может решить только в случае военного разгрома или особого слабоумия правящих, которое возникает иногда в результате особых процессов разложения.
Включение через синтез (уния, Арагон и Кастилия) ⇑
Включение через синтез, как это показано на рисунке, предполагает почти равные условия для входящих, при этом тело вхождения уравнивается в правах с глобальным телом, а группа вхождения частично входит в глобальную элиту, а частично — в верхние части тела.
Такой способ вхождения подразумевает особый синтез и паритет при вхождении.
И сильный со слабым не договаривается на равных, и поэтому «равное вхождение» подразумевает особые присутствующие условия паритета между теми, кого поглощают, и глобальным проектом.
Но в любом случае поглощаемые по какой-то причине, а в особенности правящие, должны оказаться в ситуации сильной внешней угрозы и согласиться на такой синтез. И подобная операция, может происходить множество раз, усиливая конкурентное управление в разы после каждой унии.
Включение после глобального разгрома, сильного поглощения и колонизация ⇑
Рисунок предполагает, что после сильного разгрома или тотального поражения «регионального управления» — только очень малая часть входит и поглощается. При этом, опять же, все включается только в самые низы, с полным удалением любых культурных особенностей, забвением собственного языка, забыванием предыдущих исторических вех (на что будет указывать колонна Траяна).
Демаркационная линия между покоренными и основным телом — может становиться не сплошной, а таковой, через которую будет происходить проникновение, и постепенно возникнут процессы взаимодействия и смешивания.
В будущем, если «глобальное тело» начнет сокращаться, а покоренные станут значительной составляющей, заполняя при этом собой все пространство, то все может быть, или все может измениться в итоге. То есть, вроде бы, как, остатки покоренных могут оказаться через несколько десятков поколений именно теми, кто будет являться значительной частью в общности, а через время они также станут теми, кто заполнит и вымершие верхи фантастического управления.
Кочевники, конкистадоры, пираты, норманны и оседлые ⇑
В романе Гарри Гаррисона «Конные варвары» предлагается мыслительный слепок поглощения варварами выдуманного оседлого управления.
Вариантов взаимодействия согласно рисунку может быть некое множество, но в основном в результате бывшая совокупная элитная группа расформировывается и растворяется в новом происходящем. А кочевое тело постепенно становится частью оседлого тела. И процесс синтеза, спаивания, сплавки, как это раскрывается в романе Вальтера Скотта «Айвенго», — может длиться века и не завершиться окончательно до следующего завоевания, поглощения, упадка или рывка за очередной горизонт.
Итоговый синтез подразумевает значительное численное расхождение оседлых и пришлых (франков, литовцев, болгар…). То есть масса уже-оседлых — всегда значительна по сравнению с новоприбывшими. При этом в итоге в результате причудливой спайки и культура, кровь, язык и другое — соединятся в нечто очень специфическое, в нечто совершенно новое.
Мировые, особые группы и сосредоточения ⇑
Мировые группы, предположительно, возникают после развала древнего глобального управления, старого империя, оседая в последующем на торговых путях, стыках значительных пульсаров, и новоформирующихся глобальных управлений, выстраиваясь в значительный механизм перераспределения глобальных ресурсов, как это описывает Фрэнк Герберт в романе «Дюна».
При этом для эффективного присутствия таких направленных на себя образований должны наличествовать обязательные условия, но основным тем, что субъективизирует в целое такую общность, не позволяя ей раствориться в бушующем происходящем, является «особая связь», которая и является тем внутренним цементом, который сильно склеивает такое.
Конечно же, от подобной группы будет что-то отрываться и уноситься в пространство вокруг. Но и возникшая плотность будет вбирать в себя нечто из среды, определенным образом видоизменяясь и обретая определенные признаки того пространства, в котором такая сосредоточенность будет существовать значительный период времени. И это будет касаться и языка, и внешнего вида, и различного иного. При этом группы должны выполнять «особые профессиональные функции», которые в каждом новом становящемся управлении не будут столь сильно развиты из-за его молодости.
Но чаще всего оказывается так, что «мировой воин» (кондотьер) становится частью группы управления, в субъектии, где будет обнаружена необходимость в таком участнике. Такой «воин» (легендарный Эней, Роллон, Вильгельм, Рюрик, Миндовг, Муцио Аттендоло), а точнее, «группа воинов», будет, возможно, именно тем, кто сможет организовать нечто новое из старого или нового образования, в котором он окажется по воле судеб, или, возможно, его прямые потомки смогут преобразовать в течение нескольких поколений всю общность в глобальное сверхуправление, но для этого, скорее всего, им будут необходимы различные внешние ресурсы, а главным из них является то, что может предоставить такая группа, как «мировой жрец».
Предположительно, но маловероятно, что «воин» (Ром и Рем) может возникнуть и на локальной площадке, то есть быть частью развивающегося управления. Но после определенного развития управления, скорее всего, условных «жрецов» — могут призвать для реформирования слабого управления извне, для встраивания локального управления в древний пульсар и для приобретения, таким образом, гигантских для масштабов такого локального духовных ресурсов, из чего-то очень значительного ранее вызревшего.
Случается, что и «жрец» может явиться среди кочевников, но при этом он также будет являться и прирожденным «воином». А после значительного развития такого локального управления, группы уже управлений, значительного пульсара в последующем, после того как все опять развалится на осколки и склеится в нечто новое, из такой среды могут выделиться и «мировые воины», и другие группы, которые смогут существовать вне локальных управлений, постоянно образовывая новые глобальные управления (Хромец) из осколков разложившегося. Но такие «мировые воины» обязательно будут связаны изнутри «особой связью», которую, возможно, выдернул из небытия тот жрец-воин (Гильгамеш, Эней, Рем...).
Удивительным кажется, как кочевники-завоеватели, кочевники в широком смысле, особые конкистадоры, в обязательном порядке склеивая некое новое управление, идут рука об руку с мировыми жрецами, от которых они схватывают конкретную адекватность, которая позволяет им «успокоить», «упорядочить», «сделать здравым» то бушующее море из различных племен.
Подобное взаимодействие вскрывается в романе «Дюна», в котором потомок «воина», склеивающий новый глобальный империй, в обязательном порядке это и тот, кто способен «заглядывать на ту сторону» (сын жрицы), то есть он способен «определять связь». Но на самом деле объединение в одном лице и воина, и жреца — это значительная редкость. И если даже кто-то из рода Асканиев и носил звание понтифика, но это не говорит о наличии действительной связанности, и только предположительно можно сказать, что Ромул был наделен такими способностями одновременно, хотя и на Востоке, и на Юге не раз возникало сильное подобное.
При этом «локальный жрец» всегда связан с тем особым центром, откуда он черпает то, что привносится на очередную вспыхнувшую окраину ойкумены. Но именно «мировой жрец» не будет сливаться с управлением, и он всегда слит с центром, но уже представители от того вспыхнувшего центра могут выделяться на локальные площадки и отрываться от своей родины, сливаясь с возникающей группой управления.
И, скорее всего, те, кто выполняет специальные торговые и финансовые функции — не будут поглощаться управлением, и не будут включаться в конкретное управление, без возможности исключения в каком-то будущем.
Сильные группы, будут знать особые отрасли и древние профессии, что требует накопления ими значительных знаний, и подобное будет связано и с врачеванием, знаниями ядов, особыми искусствами превосходства во внутренних интригах, чем славились многие из дома Медичи. Все такое «знание» будет также предполагать особые группы, которые будут переплетаться с другими вышеуказанными, и историческая этничность такового — это всегда условность, смотрим роман «Дюна».
В мировые группы, кто-то скажет, необходимо также определить промышленников, различных предпринимателей, ученых, деятелей искусства, дипломатов, медиков, но с этим все не так просто. И, конечно же, всю такую субстанцию можно упростить словом «элита» или другим словом, но что толку. В романе «Кольцо вокруг Солнца» предполагается определенный кризис такого группового мирового и нечто, что объединит всю такую субстанцию в нечто особое.
В мире, в котором главенствуют конкретные управления, проблема мировых и особых групп заключается в том, что даже несмотря на то, что у них собственная судьба, они должны взаимодействовать с управлениями, входить с ними в симбиоз. Отсюда известный исторический симбиоз таких групп с кочевыми управлениями, позволявшими удерживать части путей, и включение и взаимодействие с глобальными управлениями для оказания особых услуг и для другого, при этом что раньше — это всегда вопрос. То есть рост определенного управления привлекает под свою «крышу» все силы, образования, сосредоточения возникшие, или наоборот, именно такие группы становятся началом такого процесса, или тут именно «тяни-толкай»?
Сложно понять правящий класс в целом, или, так сказать, элиту, и для определения такого может быть предложено немало схем, но некоторые схожие черты такого явления представлены в романе «Колодец единорога», где показано особое взаимодействие жрецов и воинов.
А как же видные ученые, конструкторы, деятели культуры и различные образования от такого? Подобные группы можно представлять себе в качестве особых сосредоточений. И упрощение — это попытка сократить действительность к упрощенной модели, и различные профессиональные группы и сообщества — это несколько не о тех особых мировых уплотнениях, которые возникают в результате развития значительного пульсара, значительных управлений в нем, а также после гибели или трансформации такого происходящего. И существуют старые группы, возникшие в качестве реализации каких-то дел, определенных профессий, отраслей, ну и те, которые постоянно возникают в каком-то новом мире.
И не всегда представители мировых сосредоточений желают преобразоваться в управление, но опять же, для защиты себя необходимо управление, и тут может возникать конфликт между теми, кто из центра, но и теми, кто желает управление. То есть те, кто организовывают связь и сохраняют мировой субъект, могут быть против преобразования такого в локальное управление, но мечта о таком преобразовании может наличествовать в качестве туманной сверхцели.
И если глобальное управлений развивается, если он занимает обширные пространства, то мировые группы в таком случае кратно усиливают развитие такого, присовокупляя к нему свой опыт, знания, ресурсы. И группы в момент рывка будут устремляться в центр управления, в центр процессов развития, предлагая при этом свои возможности, выстраиваясь в процесс в качестве исполнителя, в качестве ведущего звена.
Но если происходит обратный процесс, идет сворачивание, тогда группы могут устремиться в другие пространства, покидая слабеющее управление. И последующий процесс перетока будет усиливать сворачивание, по причине ухода ресурсов, вместе с такими сильными участниками, которые свою активность применят в уже другой точке.
Механизмы гегемона, ставшие глобальными инструментами ⇑
Вызревшие внутри глобального управления механизмы могут в результате происходящего процесса «глобального лидерства» стать чем-то настолько значительным, что это приобретет особое значение, станет несущим каркасом, глобальными структурами, или всеобщим для мира миров.
И таковыми будут являться:
— особые всеобщие механизмы; узлы и связи; каналы распределения ресурсов, энергетические точки;
— способы, позволяющие контролировать значительные отрасли, пространства и происходящие процессы;
— всеобщие механизмы и стандартизации; институты, присутствующие для устранения противоречий между частями такого мира;
— глобальная финансовая система, система права, конкретный мировой язык, традиции.
Но важным в таком и «всеобщим для потребления» будут являться транслируемые из глобального центра: система жизни, взгляды на происходящее, представление о моральных константах, о вкусах и другое, что в последующем можно определить словосочетанием «глобальная культура». Но…
9. Переход к следующей части ⇑
Для обозначения происходящего применяется культурологическое понятие «земля», но «земля» указывает на то, что общность населяет-обживает определенное выдуманное пространство, но почему-то в таком же смысле «для определения» такого «пространства» может быть применено понятие «владение». То есть можно сказать, что пространство, заселенное определенной общностью, — это и «ленд», и сумма таких «земель» — может являться чем-то значительным, чем-то, что может быть особым пульсаром из различных земель. То есть с одной стороны — территория (land), с другой стороны — ее кто-то населяет, но также и она кому-то принадлежит (lord).
Но кому принадлежит земля, кто ей владеет? (landlord, landgraf, comes provincialis?) И схватывание частей такой земли может быть через различные управления, которые на самом деле — это определенное, чье-то владение (Австразия, Нейстрия и Бургундия). И управление также может являться владением конкретного рода, возможно, исторических Меровингов, Рюриковичей, Гедиминовичей, Сфорца, Чингизидов, Габсбургов…, или Домом Коррино из романа «Дюна».
Бывшие римские провинции могут быть временно схвачены механизмами бургундов, вандалов, аваров, гуннов, франков или готов. И границы земель, схваченные механизмом управления, могут смещаться достаточно быстро, в течение жизни одного поколения пришлых.
В определенный момент, после разрастания управления, когда для схватывания через владение необходимо будет вовлечь значительность владетелей, нужно будет выдумать понятие «общая вещь»? И тогда такое владение — это, возможно, владение римского народа (суммы gentes maiores), шляхты Речи Посполитой, джентльменов Севера, причем в качестве народа тут, скорее всего, следует понимать определенную сумму сенатских и всаднических родов. И только в последующем, после значительного разрастания управления и необходимости решения глобальных задач, к такому будут подключены все остальные: сначала роды плебеев, а после и все остальное глобальное тело.
И «земля» может быть схвачена различными управлениями, то есть «часть» земли может быть взята одним управлением (grafschaft, ducatus, großherzogtum), а другая — другим, или определенным множеством. Но если вдруг явится особое сверхсильное управление из пульсара рядом, то все такие незначительные образования ждет разгром.
А возможно ли не только «определение земли управлениями», но, и допустим, «синтез земель» через слияние-перемешивание после разгрома правящих? А в итоге — и глобальный синтез земель, и возникновение в таком случае неких сверхсообществ? И что по этому поводу можно предположить, рассматривая историю Древнего Рима, но и более поздние образцы такого, и различные мысли о таком, представленные в научной фантастике?
— Достаточно условно, «центр» — это определенное собрание людей, которые думают, заняты, то есть занимаются определенным выделенным вопросом, вокруг которого и возникает «центр».
— Предположительно, понятие «центр» — предполагает сосредоточение вокруг чего-то, какого-то дела, мысли, идеи, стремления.
— Слово «центр» не говорит о том, что такое собрание существует как-то слито, одновременно, постоянно, в одном помещении, городе, месте, времени.
— Понятие «центр» — может конкретизироваться другими словами, такими как клуб, совет, салон, собор, собрание «директоров».
— И скорее всего, такая величина, как «центр» — это нечто условное, это слово для описания происходящей действительности, и происходящей каким-то особым, не совсем обычным физическим образом.
«Центр» может выполнять различные функции, то есть это может быть образовательный, просветительский, научный, разведывательный, религиозный, стратегический, аристократический, культурный, преступный, дипломатический, военный, аналитический, ситуационный, центр влияния, PR-центр, GR-центр и другой центр, например, обучающий центр. Центр может выполнять специфическую функцию повышения квалификации, обучения чему-то, анализа чего-то.
Прообразом «академии» Айзека Азимова могло послужить что-то историческое, определенная «плотность». А условная реализация сосредоточения вокруг выделенного «вопроса» может быть схвачена в рабочий механизм через различные условные понятия: Платоновская Академия, Римский клуб, кружок сенсимонистов, Wiener Kreis, общество Адьяр, Бильдербергский клуб, Societas Jesu, орфизм, Skull & Bones, Сад Эпикура, Трехсторонняя комиссия, Fraternitas Rosae Crucis, Confucius Institute, Club des Jacobins, Курчатовский институт, Ordo Fratrum Minorum, Совет по международным отношениям, Elus-Cohen, РСДРП(б), Les Neuf Sœurs, Гоминьдан, Orange Order, Большая семерка, Carnegie Endowment for International Peace, Thule-Gesellschaft, Мон Пелерин, Grand Orient de France, Гётеанум, Первый интернационал, Chatham House, Богемский клуб, Платоновская академия в Кареджи, RAND, Всемирный экономический форум (центры решений и договоренностей) или что-то другое...
«Центр» может являться ядром происходящего процесса, института, органа. И к такому понятию может подключаться что-то значительное в дальнейшем, то есть и новоприбывшие, и структуры, которые будут выполнять особые функции в результате развития конкретной «академии». Допустим, связь «научного центра» и значительного происходящего — может быть объединена сначала понятием, а после и практикой по достижению конкретного результата словом «атомный проект», или манхэттенский проект; стратегические проекты, программа стратегической электрификации, строительство инфраструктуры, глобальный инфраструктурный проект, строительство тяжелой промышленности, программа строительства флота, преодоления безграмотности, решения демографических вопросов, создание научного комплекса, культурное строительство.
Достаточно условно можно представить гипотетическую классификацию, но и институализацию центров. Допустим, центры влияния, центры выработки партийных решений, научные центры, инженерно-технические центры, военно-стратегические центры, финансовые центры, культурные центры, корпоративные центры, консалтинговые центры, ситуативные, разведывательные…
В таком понятии «центр» можно даже предполагать определенное значительное экономическое, научное, политическое, военное, культурное сосредоточение миллионов участников, станков, предметов, машин, процессов. И сюда — промышленный центр, Рурский промышленный район, Фабричный пояс, центр добычи редкоземельных металлов, центр химической промышленности, центр легкой, текстильной или полупроводниковой промышленности.
Но и особый глобальный центр, центр глобальных преобразований, центр глобальных финансов, Лондонский Сити, Уолл-стрит, глобальный информационный центр, центр мировой культуры, науки, музыки, что будет предполагать сосредоточение сверхресурсов и подключение к такому даже не миллионов, а миллиардов активных, тех, кто будет включен во взаимодействие с таким центром.
Все попытки в Новое время решить проблему «центр» с помощью такого инструмента, как «universitas», и, конечно же, это позволило в определенном смысле разрешить вопрос необходимости производства конкретных научных позитивных знаний, производства особого образованного человека, способного решать значительные фундаментальные и прикладные задачи. Но ученые-жрецы и наука, производящая адекватность и устанавливающая связь, — все это оказалось негодным для определения присутствующего безумия. И те, кто попытались в фундаменте своей цивилизации, в основании своего пульсара опереться на подобное научное — они в итоге свихнулись, оказавшись отрезанными от действительного колодца, предлагая вместо действительных актов «некие мертвые собрания слов», которые якобы позволяют установить связь.
Важным в таком являются только реальные люди, именно они действительно существуют. А остальное возникает только в качестве результата их присутствия. При этом это не говорит о том, что само по себе происходящее не существует, оно существует, но без человека — оно отсутствует.
Но все вышесказанное — это все не о том «центре».
«Центр», о котором идет речь в данном повествовании — это «связь с особым источником», это то, что на самом деле проскакивает, проникает сюда через присутствующего. И такое незримо наличествует в каждом, и он действительно подключен к такому постоянно, там его родина, так он существует на самом деле, не понимая суть такого существования в сильном значении.
«Результат работы» центра — это нечто «сильное, явленное сюда оттуда», «замеченное в особых снах», в которых на самом деле в действительном состоянии пребывает каждый, что особым образом представлено у Платона в «мифе о пещере».
В действительности существует только активный, а все остальное, все остальные «онтологические конструкции» — это нечто фиктивное, но действующее особым образом.
И проникающее сюда в последующем будет находить формализацию и актуализацию в устоявшихся духовных центрах.
Конец первой части ⇑
А. Руснак
Управление, пульсар и центр.
Ч. I.
При создании иллюстрации обложки было использовано изображение — File URL: https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Pulsar_schematic.svg
Attribution: User:Mysid, User:Jm smits, CC BY-SA 3.0 https://creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0, via Wikimedia Commons